Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Вскоре Блюмкин сумел добыть подробный план его внутренних помещений, что, надо сказать, оказалось несложной задачей. Кроме того, он без особых хлопот завербовал бывшего австро-венгерского военнопленного, графа Роберта Мирбаха, приходившегося дальним родственником германскому послу Вильгельму фон Мирбаху. Начальник контрразведки весьма оптимистично надеялся через племянника воздействовать на дядю и манипулировать им в интересах революции. Но на этом этапе карьера Блюмкина потерпела крах из-за его характера, в котором безудержное хвастовство сплеталось со столь же безудержной жаждой власти. Однажды в ресторане в компании литераторов он заявил, что имеет право расстрелять любого человека, какого только пожелает. Находившийся с ним за одним столиком Осип Мандельштам не распознал блефа и фанфаронства и возмутился подобным произволом. Блюмкин попытался напугать его револьвером и пригрозил отомстить поэту, если тот кому-нибудь расскажет об этой неприглядной истории. Мандельштам не струсил и пожаловался своим знакомым видным большевикам Федору Раскольникову и его жене Ларисе Рейснер, а затем поэта пригласил к себе Дзержинский. После беседы с ним 1 июля 1918 года “Железный Феликс” немедленно закрыл Отделение по противодействию германскому шпионажу, оставив Блюмкина без должности. Следует отметить, что для бывшего первого руководителя контрразведки ВЧК это уже не имело никакого значения, поскольку через пять дней вместе с другим левым эсером, фотографом ВЧК Н. А. Андреевым, он убил немецкого посла с целью срыва Брестского мира и повторного втягивания России в войну с Германией. Так бесславно закончилась история этого органа гражданской контрразведки, самого же Блюмкина еще ждала короткая, но яркая карьера во внешней разведке. Главным приоритетом основной советской секретной службы отныне и на долгое время стала борьба с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности, то есть проблемы не контрразведки, а политической полиции. Принятая в основе на 2-й Всероссийской конференции Чрезвычайных комиссий и окончательно отредактированная ВЧК 1 декабря 1918 года “Инструкция Чрезвычайным Комиссиям на местах” гласила:

Граф Роберт Мирбах

“В задачи комиссии входит следующее:

а) Беспощадная борьба с контрреволюцией, преступлениями по должности и спекуляцией наличными силами, которые имеются в распоряжении Комиссии.

б) Наблюдение за местной буржуазией и за направлением в ее среде контрреволюционной работы.

в) Доведение до сведения местной и центральной власти о совершающихся беспорядках и злоупотреблениях и пресечении их.

г) Производство дознаний по государственным преступлениям.

д) Производство исследований в порядке чрезвычайного положения.

е) Наблюдение за лицами, проезжающими через границу.

ж) Наблюдение за иностранными разведчиками.

з) Розыск и наблюдение за лицами, укрывающимися от властей.

и) Участие в сохранении общественного спокойствия, при отсутствии чинов милиции и содействие последней в восстановлении нарушенного Революционного Порядка.

к) Выполнение поручений в высших губернских Советских органах по производству дознаний о преступлениях, когда будет признано необходимым.

л) Участие в некоторых нужных для борьбы совещаниях.

м) Наблюдение и регистрация всех проезжающих через границу и тщательная проверка документов на право въезда и выезда и т. п.

н) Строжайшее наблюдение за проведением в жизнь декретов и распоряжений Советской власти [79].

Совершенно очевидно, что в приведенном обширном списке задач контрразведка занимала явно третьестепенное место, не говоря уже о том, что даже сама ее задача формулировалась крайне узко, и это при том, что в 1918 году Россия представляла собой благодатное поле для деятельности иностранных разведок. Вначале наиболее свободно там чувствовали себя секретные службы недавних союзников по Антанте, пока еще сохранявшие свои дипломатические представительства и военные миссии в Петрограде и Москве, под прикрытием которых работали “легальные” резидентуры. Правительства Франции, Великобритании и США еще рассчитывали побудить Россию продолжить войну с Германией и поэтому готовы были простить союзнице предательство, при условии, что оно окажется временным. Их надежд не поколебал даже Брестский мир. Более того, он усилил расчеты на то, что великая страна не потерпит столь позорное перемирие и непременно разорвет его в ближайшее же время, поэтому резидентуры бывших союзных держав в основном побуждали большевиков возобновить боевые действия и вели против Германии тайную войну. Ни о каких операциях по свержению советской власти первоначально не было и речи. Более того, французская военная миссия, например, продолжала направлять российским коллегам разведывательные сводки вплоть до конца июля 1918 года.