Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый

Скрытные англичане не делились с американцами возникшими трудностями, и те не имели представления о существовавших проблемах. Наоборот, они полагали, что партнерство Лондона с Москвой носит настолько дружественный характер, что просили руководителя “Миссии 30” помочь им улучшить взаимодействие с советской стороной. ГРУ, вероятно, с санкции Сталина тали Молотова решило сделать очередной ход в этой военно-дипломатическо-разведывательной игре и продемонстрировать, что американцы игнорируют советские интересы. В марте 1943 года НКИД СССР официально запросил посольство Соединенных Штатов Америки в Москве о предоставлении “тактико-технических элементов новейшего американского линкора, крейсера, эскадренного миноносца и подводной лодки, схем и общих видов торпед”[438], а также деталей конструкции шифровальных аппаратов. В очень резком ответе военно-морского атташе Дункана эти требования назывались беспрецедентными, обстановка стала накаляться. В это же время в Москву прибыла миссия США по ленд-лизу, во главе которой находился профессиональный разведчик полковник П. Файмонвилл. Во время поездок по СССР он не пренебрегал сбором информации, однако специально этим не занимался и другими разведчиками не руководил. Тем не менее, НКГБ не мог пропустить возможность разработки установленного офицера иностранной спецслужбы и добился в этом успеха. К полковнику подвели агента “Электрика”, якобы случайно познакомившегося с американцем около Большого театра. В обязанности главы миссии даже близко не входила вербовочная работа, но Файмонвилл решил вспомнить прошлое. Полковник выдал себя за советского гражданина, а после спектакля пригласил “Электрика” в свою квартиру, где ненавязчиво попытался установить его данные и разведывательные возможности. Как и следовало ожидать, приманка НКГБ выглядела весьма привлекательно. Агент якобы желал жить широко, но испытывал определенные финансовые сложности, располагая при этом доступом к государственным секретам СССР. Американец решил продолжить контакт и отвез “Электрика” домой на своей машине, причем по дороге проверялся и раскрыл наличие профессиональных навыков выявление наружного наблюдения. Поведение Файмонвилла следует оценить как глубоко дилетантское. Прежде всего, верхом легкомыслия являлось проведение в его статусе даже не вербовки, а только прощупывания незнакомого человека, поскольку это могло скомпрометировать (а фактически и скомпрометировало) миссию Соединенных Штатов по ленд-лизу. Далее, профессионал должен был знать, что наружное наблюдение зачастую и устанавливается только для того, чтобы объект продемонстрировал имеющуюся у него специальную подготовку и выявил тем самым свою принадлежность к разведке. Именно это и произошло в данном случае. Кроме того, полковник раскрыл “Электрику” круг интересовавших его вопросов и позволил выявить некоторые свои связи, а также буквально подставился под дезинформацию контрразведки. В результате не только разведка США понесла определенный урон, о котором в то время еще не подозревала, но и НКГБ убедился, что прибывшие в СССР американцы практически поголовно занимаются шпионажем. Дальнейшие действия контрразведки были совершенно адекватными. Она окружила весь персонал американских дипломатических и военных учреждений плотной сетью своей агентуры, причем работала на опережение и заблаговременно создавала агентурные позиции в местах вероятного появления граждан США. Разработка велась весьма основательно и начиналась еще до прибытия сотрудников посольства и миссий в СССР. Поскольку их списки представлялись в НКИД заблаговременно, НКГБ через резидентуры в Вашингтоне и Нью-Йорке успевал выяснять биографические данные этих людей, этапы карьеры, особенности их характера, сильные стороны и возможные уязвимые места, наклонности и иные, даже отрывочные и на первый взгляд малозначительные сведения. В ряде случаев это помогло оказать сильное психологическое воздействие на объекты, когда, например, в Мурманске сотруднику военно-морской секции миссии США сообщали о пристрастиях его друга в Канзасе или о дальнейшей судьбе оставленной им пять лет назад любовницы. Подобные методы создавали у многих ощущение своей незащищенности в любом уголке мира перед всесильной и всезнающей организацией и в ряде случаев способствовали успешному проведению вербовок. Сотрудники посольства Соединенных Штатов в Москве находились под особым контролем. Сил 2-го управления НКГБ и УНКГБ по Москве и Московской области вполне хватало на то, чтобы завести дела агентурной разработки на весь без исключения дипломатический корпус и технический персонал и обставить их агентурой. При этом не делалось разницы между установленными разведчиками и сотрудниками посольства, на которых не имелось никаких компрометирующих материалов. Подобный масштаб разработки был применен впервые и принес по сравнению с затраченными ресурсами весьма скромные результаты, однако позволил получить большой задел информации для послевоенных агентурных операций.