Неглинный мост

Роль изгонителя БЕСОВ взял на себя храбрый Федюшка. Он начал колотить в дверь Гоги кулаками и каблуками, громко крича: Джеггер, открой! Но тишина ему была ответом, и все-таки через несколько минут дверь открылась, и оттуда вывалился наш алкаш, довольный КАК САРДЕЛКА. Позднее на мой вопрос, что он делал в Гоге, он ответил просто: Спал!

Мы кое-как стащили с Джеггера чужую куртку (он почему-то активно сопротивлялся и звал меня на помощь), нашли его пальто и вывалились на улицу. В вагоне метро я ехал вместе с Дружищами (мы жили почти рядом), и они, недолго думая, растянулись на сиденьях, положив головы мне на колени. Редкие пассажиры взирали на нас с изумлением.

После того вечера Рина злилась на нас страшно (хотя сама виновата, не надо было приглашать всю Группу), со мной почти не разговаривала, но постепенно отошла, размякла, и как пригрело солнышко, мы все чаще стали выползать вместе с ней на Бульвар. Тут-то мы вдруг и оказались в одной постели. Но эти подробности уже неинтересны моему читателю, скажу только, что вся эта история с Риной вылилась во вторую Великую Любовь, которая в начале второго курса трахнула меня по голове так, что до Нового 81-го Года я ходил как пришибленный и пил как лошадь, пытаясь залить свою боль. Но об этом – особо.

ЭПИЗОД 10

Я думаю, нет никакого смысла утомлять читателя интимными подробностями моей жизни и скрупулезно обрисовывать каждую женщину, имевшую счастье проверить мою сексапильность. Но не могу отказать себе в удовольствии остановиться на некоторых ключевых моментах.

Посматривать на девочек я начал еще в седьмом классе, но лишь в девятом решился на робкие заигрывания с одноклассницами. Выглядел я при этом, наверное, дурак дураком. Ведь тогда я еще был чист и непорочен, постоянно искал какую-то Великую Любовь, и переспать с женщиной ПРОСТО ТАК для меня казалось кощунством. Глупые мечты, конечно, но что поделаешь – я был слишком робким и застенчивым, и не мог тогда РАССЕКАТЬ направо и налево, как, скажем, это делал Старик.

На этой почве мы со Стариком и познакомились. Мы учились в одном классе, но я мало обращал на него внимания, пока однажды на большой перемене он не подошел ко мне и не спросил:

– Хочешь переспать с герлой?

Я опешил.

– С какой?

Тут он начал мне ее подробно обрисовывать, и как ее зовут, и сколько ей лет, и все ее параметры, начиная с цвета волос и кончая размером бюста. В конце концов я понял, что это обыкновенная шлюха, которой безразлично, с кем спать; а на такое я, естественно, согласиться не мог. Отвергнув предложение Старика, я понял, что он занимается этим давно и постоянно и не брезгует ничем. Уже тогда по району о нем ходили слава великого Бабника, которая со временем только росла и ширилась.

Тогда контакта у нас не получилось, и еще полгода я продолжал свои невинные игры, пока немного не повзрослел, и вот в конце 9-го класса мы вдруг сошлись со Стариком, ибо я решил, что пора мне завязывать со своей «холостяцкой» жизнью. Старик быстро понял мои проблемы и с тех пор стал моим верным наставником и союзником.

В мае 76-го мы влипли в историю, познакомившись с тремя восьмиклассницами и начав приплясывать перед ними, как гусь перед тараканом. Треугольник у нас получился явно не равнобедренный. Одой девочке по-прозвищу Уайт, безусловно, нравился я и не нравился Старик; мне больше всех нравилась Джин (Маэстро до сих пор не может забыть ее стройные ножки), и немного нравилась Марфа. Старику же нравились и Марфа и Джин, но он не прочь был переспать и с Уайт. А к кому из нас благоволили Джин и Марфа, мы так и не поняли, и постоянно об этом спорили. Кончилось это тем, что Уайт я послал подальше, Джин откололась, а с Марфой мы устроили тройную любовь на лужайке средь бела дня, впрочем, весьма легко и невинно. После этого мы расстались, так как начались каникулы, я пошел отрабатывать практику на Мосфильм и серьезно начал ухаживать за Дианой. Всю эту историю вы могли бы прочитать в рассказе «20 дней или 5 ударов по фэйсу», написанным совместно со Стариком по горячим следам, если бы в последствие Диана не уничтожила мой экземпляр, а Наша Дура в припадке ревности не сожгла бы экземпляр Старика.

Летом меня скрутила Великая Любовь, о которой я так мечтал, я закрутился с Дианой и почти на полгода забыл и про Старика и про Маэстро и про учебу. Осенью 76-го я познакомился с Грифом, который ухаживал за Дианиной подругой Конфеткой, и мы образовали «любовную четверку». К новому, 77-му году я совершенно ошизел от такой жизни и был готов на все, чтобы отвлечься от мыслей об этой правильной и невинной девочке. Гриф же никогда не отличался постоянством, и мы пустились в загулы. Начали мы с того, что стали ходить в Могилу.