Неглубокая могила

– Одним словом, мы листаем старые классные журналы, – продолжал Курц, – находим кого-нибудь, пользовавшегося популярностью в своем классе – мы начали с шестидесятых годов, – а затем посылаем информацию бывшим одноклассникам этого человека. Понимаете: «Вам никогда не было интересно узнать, что случилось с Билли Бендербиксом? Обратитесь в агентство „Розыски милых сердцу“ – что-нибудь в таком духе.

– Вы знакомы с законами, гарантирующими невмешательство в частную жизнь?

– Разумеется, – подтвердил Курц. – Но в Интернете их пока недостаточно. Впрочем, мы все равно ищем бывших одноклассников через обычные поисковые системы и посылаем им информацию по электронной почте.

– И как, получается?

Курц пожал плечами:

– Прошло всего несколько дней, но у нас уже пара сотен попаданий. – Он умолк, понимая, что полицейской надзирательнице этот пустой разговор нужен не больше, чем ему; с другой стороны, ему хотелось перед кем-нибудь выговориться, а кроме П. Н. в его жизни никого не было. – Хотите узнать о нашей первой попытке?

– Конечно, – сказала мисс О'Нил.

– Ну так слушайте. Арлена в течение нескольких дней собирала старые классные журналы. Мы разослали запросы по почте по всей стране, но начинать мы будем с окрестностей Буффало, пока не составим базу данных.

– Разумно.

– И вот вчера мы были готовы начать. Я сказал: «Давай выберем кого-нибудь наугад, чтобы он стал нашим первым мистером или мисс Одинокое Сердце… Прошу прощения, миссис Одинокое Сердце.

– Это глупо, – заметила О'Нил. – Правильнее будет все же мисс Одинокое Сердце.

Курц кивнул:

– Итак, Арлена берет первый журнал из стопки – Кенмор-Уэст, 1966 год, – и раскрывает его. Я тычу наугад пальцем. Попадаю в человека со странной фамилией, но мне все равно. Вот только Арлена почему-то начинает смеяться…

Выражение лица О'Нил оставалось нейтральным, однако она внимательно слушала.

– Вульф Блитцер, – продолжал Курц. – «По-моему, его одноклассники и так неплохо осведомлены о том, что с ним стало», – говорит Арлена. «Почему?» – спрашиваю я. Арлена смеется еще громче…

– Вы действительно не знаете, кто такой Вульф Блитцер? – спросила О'Нил.

Курц снова пожал плечами:

– Насколько я понял, он стал знаменитым тогда, когда мой процесс уже шел, а с тех пор у меня не было возможности регулярно смотреть новости Си-эн-эн.

О'Нил улыбнулась.

– Ладно, – продолжал Курц, – Арлена успокаивается, объясняет, кто такой Вульф Блитцер и почему мы вряд ли сможем остановить свой выбор на нем, и достает журнал школы в Западной Сенеке. Раскрывает его наугад. Тычет пальцем в фотографию. Еще один кандидат. Некий Тим Рассерт.

О'Нил негромко рассмеялась:

– Телекомпания Эн-би-си.

– Точно. О нем я тоже не слышал. Арлена начинает громко ржать.

– Ну и совпадение!

Курц покачал головой:

– Я не верю в случайные совпадения. На самом деле, это Арлена так надо мной подшутила. У нее своеобразное чувство юмора. Одним словом, в конце концов нам удалось найти выпускника школы из окрестностей Буффало, не являющегося телевизионной знаменитостью, и мы…

Зазвонил телефон, и О'Нил сняла трубку. Курц был рад небольшому перерыву. Ему приходилось врать напропалую.

– Да… да… хорошо, – говорила О'Нил. – Понимаю. Ладно. Договорились.

Когда она положила трубку, Курцу показалось, что ее взгляд стал более холодным.

Дверь распахнулась. В комнату ворвались полицейский из отдела убийств по имени Джимми Хатэуэй и молодой фараон, которого Курц никогда прежде не видел, и взяли Курца под прицел своих 9-мм «глоков». Оглянувшись, Курц увидел, что Пег О'Нил достала из сумочки «зиг-рро» и целится ему прямо в лицо.

– Руки на затылок, осел! – крикнул Хатэуэй.

На Курца надели наручники, его обыскали – разумеется, он оказался совершенно чист, ибо зачем брать «пушку» на первую встречу с полицейским надзирателем, – и поставили лицом к стене, после чего молодой полицейский вытряхнул у него из карманов мелочь, ключи от машины и мятные конфеты.

– Больше ты этого долбаного козла не увидишь, – объявил Хатэуэй О'Нил, подталкивая Курца к двери. – Он возвращается в Аттику и на этот раз оттуда никогда не выйдет.

Курц оглянулся последний раз на Пег О'Нил, прежде чем еще один толчок не выпихнул его в коридор. Выражение ее лица оставалось непроницаемым.

ГЛАВА 12

Курц понял, что допрос будет не из легких, когда Хатэуэй, полицейский из отдела расследования убийств, опустил жалюзи на однонаправленное зеркало, занимавшее всю стену кабинета, и выдернул шнур магнитофона из розетки на полу. Вторым дурным знаком стало то, что Курцу защелкнули руки наручниками за прямой спинкой металлического стула, привинченного болтами к полу. Третью наводку Курц получил из темных пятен на видавшем виды деревянном столе и таких же пятен, разбрызганных на линолеуме под привинченным к полу стулом, хотя он и попытался убедить себя в том, что эти пятна могут объясняться пролитым кофе. Но, возможно, самым красноречивым намеком стало то, что Хатэуэй натянул резиновые медицинские перчатки, какими пользуются санитары для защиты от СПИДа.

– С возвращением, Курц, мать твою, – сказал Хатэуэй, когда жалюзи были опущены.