Неглубокая могила

– Насколько я понимаю, – сказал Датчанин, – именно за это и был заплачен миллион долларов.

– Да, – согласился Курц. – Малыш Героин такой же прижимистый, как и остальные в его семье, но на этот раз он не поскупился и сделал сильный ход, чтобы вернуться за руль. Но я имел в виду не это. Вероятно, Героин захочет обрубить все болтающиеся концы.

Датчанин кивнул.

– Проклятие, – сказал Курц, – не берите в голову. Если нам суждено встретиться еще раз, мы встретимся.

Он сел в «Вольво». Датчанин остался стоять рядом с машиной. Значит, бомбы нет. Курц завел двигатель, выехал задом на пустынную дорогу и взглянул в зеркало заднего вида.

Датчанин исчез.

На всякий случай Курц достал из-под сиденья пистолет и положил его на колени. Включив передачу, он тронулся вперед, одной рукой придерживая кожаный чемоданчик на соседнем сиденье. Курц строго следил за тем, чтобы не превышать разрешенную скорость. У него не было водительских прав, а именно сейчас ему очень не хотелось объясняться с помощниками шерифа Орчард-Парка.

Он успел проехать меньше двух миль, как на заднем сиденье зазвонил сотовый телефон.

ГЛАВА 41

Свернув на заросшую травой обочину, Курц вывалился из «Вольво» и покатился под откос. У него не было сотового телефона.

Телефон продолжал звонить.

Проклятие! Израильтяне и палестинцы любят маскировать бомбы под телефонные аппараты.

«Твою мать! – мысленно выругался Курц. – Деньги!» Вернувшись к машине, он забрал чемоданчик и отнес его на безопасное расстояние.

Телефон продолжал звонить. Курц поймал себя на том, что держит маленький аппарат под прицелом своего «хеклер-и-кох».

«Черт побери, что со мной?» Схватив чемоданчик, он убрал пистолет в карман пиджака, взял телефон и нажал кнопку ответа.

– Курц?

Мужской голос. Курц его не узнал.

– Курц?

Он молча слушал.

– Курц, я сижу напротив одного известного тебе домика в Локпорте. В окно мне видна маленькая девочка. Через десять секунд я постучу в дверь, пришью козла, выдающего себя за ее отца, заберу эту юную сучку с собой и вдоволь с ней поразвлекаюсь. До свидания, Курц.

Неизвестный окончил разговор.

В обычных условиях ехать от Орчард-Парка до Локпорта полчаса. Курц преодолел это расстояние за десять минут, несясь по автостраде И-90 хорошо за сотню и почти не сбросив скорость на улицах Локпорта.

«Вольво» с визгом затормозил перед домом Рейчел.

Калитка была открыта.

Курц перескочил через невысокий заборчик, держа наготове пистолет 45-го калибра. Входная дверь была заперта. На первом этаже свет не горел. Курц решил обойти дом сзади. Он двинулся вперед – не то чтобы бегом, оглядываясь по сторонам, но все равно очень быстро, чувствуя, как в груди колотится сердце.

Когда Курц проходил мимо одного из чертовых кустов, тот зашевелился.

Курц стремительно развернулся, вскидывая «хеклер-и-кох», но было уже слишком поздно. Из-за куста появилась рука в камуфляжном костюме, сжимающая что-то черное и короткое.

В груди Курца разорвалось что-то жаркое и могучее, а перед глазами словно лопнула перегоревшая лампочка.

ГЛАВА 42

Боль.

Хорошо. Значит, он жив.

Курц медленно приходил в сознание. Этот процесс был очень болезненным; он ощущал, как пробуждаются мышца за мышцей. Курц открыл глаза. Они не были завязаны, но он ничего не увидел. Его терзала невыносимая боль. Собственное тело его не слушалось. Он с трудом дышал.

«Все в порядке. Похоже, мне здорово досталось, но я жив. Перед смертью я прикончу этого ублюдка и освобожу Рейчел».

Прошло несколько минут. Потом еще несколько минут. Курц начинал постепенно ориентироваться в окружающей обстановке.

Он понял, что находится в багажнике машины. Большой багажник, большая машина. «Линкольн» или «Кадиллак». Машина двигалась. Тело Курца не двигалось. Его затекшие мышцы время от времени содрогались в спазмах. Грудь горела, его тошнило, а в голове гудел буддистский гонг. В него выстрелили, но не пулями. «Шоковый пистолет, – решил Курц. – „Тейзер“. Судя по всему, напряжение 250 тысяч вольт». Даже когда мышцы и нервы начали его слушаться, он обнаружил, что практически не может пошевелиться. Его руки были скованы наручниками за спиной, жестко, и прикреплены к кандалам на щиколотках.

Он был раздет догола. Пол багажника был застелен мятым пластиком, чем-то вроде занавески для душа.

«Кто бы это ни сделал, он хорошо подготовился. Проследил меня до особняка Фарино. Подбросил в „Вольво“ сотовый телефон. Этому человеку был нужен я, а не Рейчел». По крайней мере, Курц молился какому-то темному божеству, чтобы последнее было правдой.

Нельзя сказать, чтобы он ничего не видел. Время от времени вспыхивали красные огоньки стоп-сигналов, освещая обтянутый велюром багажник, пластиковый занавес и обнаженное тело Курца. Машина не стояла, а куда-то ехала, наклоняясь на поворотах. Движение на дороге не было оживленным. Асфальт под радиальными шинами был мокрым, и от монотонного убаюкивающего шелеста Курца тянуло спать.