Негодяи

А потом я открыл второй конверт. Там была всего одна фотография, куда более старая. Снятая настоящим пленочным фотоаппаратом и напечатанная в фотостудии. Вот насколько старая.

На ней был Дэвид Гаррет, в бытность свою старшеклассником, на фоне большого дома на ранчо и с еще одним кадром, на пару лет его помоложе. Подросток Дэвид ухмылялся и держал – вернее сказать, был одет в – блестящий медный сузафон. Он и тогда был симпатичным, возможно, одаренным и популярным, несмотря на то, что в оркестре его считали чудиком. Так хотелось вернуться назад во времени и закатить ему пощечину.

Но, помимо этого желания, я весьма заинтересовался другим парнем.

Он был белым. И он, и Дэвид были в футболках с портретом Джимми Хендрикса и синих джинсах. Футболки разного цвета, но такого вида, будто их купил один и тот же человек в одном магазине.

Чтобы что-то понять, мне потребовалась минута, как ни странно. Может, сбили с толку темно-русые волосы второго парня, поскольку я его таким еще не видел. Но затем я его узнал. На нем не было красного жилета и ковбойской шляпы, но серые глаза и мрачное выражение лица с годами не очень-то изменились.

На фотографии он был с фиберглассовым сузафоном на плечах. Может, поэтому и мрачный, раз медного не досталось.

И это был тот самый покупатель, встретившийся субботней ночью с бандой малолеток. Чувак с чудовищным револьвером по имени «Судья».

Карлос.

9. Слабый мундштук

Я смотрел на фото Гаррета и Карлоса, когда услышал, как двойные двери репетиционного зала открылись.

Поглядел вправо. Дверь в кабинет закрыта на замок, ставни на окнах тоже закрыты. Кто бы там ни был снаружи, меня не увидят. Может, даже не увидят, что свет включен. Я затих и прислушался.

– Давай быстрее, Донни.

Голос Мэрайзы.

– Мне нельзя опаздывать. На шесть-семь минут могу уйти, но не на десять.

– Тогда зачем ты меня сюда притащила? – спросил Донни. – И где мистер Маркс? Ты сказала, он подменял. Но мы не видели, чтобы он проходил по коридору.

– Думаю, пошел на стоянку на заднем дворе, чтобы покурить, – сказала Мэрайза. – Или что-нибудь еще. Он ушел, как и все остальные. В пристройке сегодня больше никаких уроков нет, так что здесь самое безопасное место для разговора. Так что ты хочешь? Почему просто эсэмэску не послал?

На стоянку, чтобы покурить? Как бесцеремонно. Я не курю. По крайней мере, сигареты и в школе.

– Что у меня за проблема?

Голос Донни дрогнул.

– Ты шутишь? Ты сперла грузовик мистера Энтони, привезла обратно тубу, а грузовик бросила в кювете. Мне пришлось этих чуваков в город везти. А теперь Кейли заявляет, что у нее нет денег, вырученных за «Конн». А ты на эсэмэски не отвечаешь с тех пор, как смылась.

– Во-первых, этот грузовик не принадлежит мистеру Энтони, – холодно и уверенно заговорила Мэрайза. – Он его угнал, а украсть у того, кто сам крадет, – уже не совсем воровство. Во-вторых, Кейли вам велела не показывать покупателям ничего, кроме сузафонов. Любая из нас вам сказала бы, что они дали бы за тубу бросовую цену, прежде чем вы ее сперли, если бы вы нам хоть намекнули, что собираетесь.

– Я вообще ничего заранее сказать не мог! – ответил Донни. – Кроме того, мистер Энтони не говорил нам не брать тубу. По крайней мере, туба Карлоса в бешенство не привела. Не то что тот сузафон. А потом он снова взбесился, когда ты грузовик угнала! Ты!

Мэрайза что-то неразборчиво пробормотала по-испански.

– Я вообще не понимаю всего этого снобизма насчет фибергласса. Что же до того, что я сделала, – ну, «Грониц» нельзя продавать так дешево. Это неправильно, – сказала она.

– Но Кейли кивнула!

– Это не было сигналом соглашаться. Мистер Энтони приходится Кейли то ли двоюродным, то ли троюродным дядей, что-то вроде, она говорила, что он заправлял темными делишками всего округа Кингмэн с тех пор, когда еще наших матерей на свете не было. Насколько она поняла по его поведению, они предлагали нам наилучшую цену, на какую можно рассчитывать. Вот что она хотела сказать.

Снова заговорил Донни, тихо и мрачно.

– Что ж, она ошиблась. Тайлер перед первым уроком получил сообщение от мистера Энтони. Похоже, Карлос готов дать нам хорошие деньги за тубу, если мы ее притащим сегодня ночью. Двадцать пять сотен.

– Скажите на милость! – выпалила Мэрайза по-испански.

– Я серьезно, – продолжал Донни. – И, слушай, Кейли должна принести четырнадцать сотен и отдать Тайлеру. Потом сложим их с двадцатью пятью сотнями и поделим. Но больше не можем доверять Кейли дальше их хранить у себя. Тайлер сказал, что, если она не объявится, он как следует отколошматит Джареда. Не по-детски, с выбитыми зубами и сломанными костями. И хочет, чтобы Кейли на это посмотрела. А потом отправит ее папочке по электронке письмо, где расскажет, что она и Джаред трахаются. Чтобы ее старик перестал класть деньги в трастовый фонд ей на колледж. Мы слышали, он ее в Бейлор хочет отправить, но только если она целкой останется. Это его правило или в Бейлоре, не знаешь?