Негодяи

Я ничего не боюсь.

– Тогда почему смотришь на деревья?

Скривившись, тварь слегка погрузилась под воду, скрипя суставами. Дым заструился изо рта, такой же, как из черных глаз.

Я не боюсь деревьев.

– А я темноты не боюсь, но знаю, что в ней.

Килгор прикинул расстояние от края воды. Метров десять, не меньше. Далеко, даже прыгнув, тварь вряд ли его схватит. Но лучше не рисковать. И он тихонько отошел на метр назад, не сводя взгляда с дымящихся кратеров глаз твари на лице, похожем на засохшее яблоко. Едва не выронил блокнот, но подхватил. Навел на него фонарик и начал читать.

– Стоячим камнем и ведьминым древом заклинаем тебя, где сошлись твои…

Килгор прокашлялся, не обращая внимания на злобное шипение твари, стоящей в воде.

– Могучий Господь лесов и зверей, охотник и добыча, взываю к тебе.

Никто не ответит! Нет здесь жизни!

– Услышь меня, приди сюда снова, в свой священный дом. Хранитель врат зимы, страж живой земли, – выдохнул Килгор, и может, ему и показалось, но что-то мелькнуло среди деревьев, за пределами освещенного фонарем пространства.

Никого не осталось, чтобы услышать тебя!

– Тогда самая лучшая молитва для тебя, хрен такой! – рыкнул Килгор. – Во имя Иисуса, Отца, Сына и Святаго Духа…

Себя послушай, трус, прошипела тварь. Поешь песни царю распятому и старых богов призываешь, подряд.

Килгор покачал головой. Он уже такое слышал, и от существ посветлее этого, и от людей.

– Бог-Творец, пошли ангелов Твоих. Пошли их в такой форме, которую признает этот козел, и надели их силой Твоей.

У твоего бога нет ангелов для таких, как я. Нет мечей. Нет молитв.

И он увидел, недалеко от «Эльдорадо», на этот раз – точно. Движение между скрученными деревьями, будто пар, текущий над камнями, то медленно, то молниеносно, в странном месте меж двух миров.

– Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих, – сказал он любимую фразу из книги в красном переплете.

Нигде не уточнялось, какими будут эти ангелы или как они будут свершать обещанную охрану.

Ты не можешь получить и то, и другое. Старые пути и новые боги.

– Один Бог, – поправил Килгор. – Всего один – старый, новый, всегда бывший. Но рабочая сила у Него бывала самая разная.

Одно точно, иногда твари принимают то имя, которым их назвали. Форму, в которой их ожидают увидеть. Килгор не знал, как это действует и почему. Не особенно понимал механизм Закона, но подозревал, что и никто из живущих на грешной земле не понимает. Знал лишь, что Бог на его стороне. Верил в это сильнее, чем в собственное имя.

Твой Христос не имеет здесь силы!

– Ты ошибаешься в этом, как и во всем остальном, – сказал Килгор. Может, сказал бы и что-то еще, но у деревьев задрожал яркий белый свет. Заискрился и ринулся вперед. Килгор едва не ослеп, вовремя прикрыв глаза рукой и немного отойдя назад. Слезящимися глазами следил за тварью.

Свет озарил стволы деревьев, будто вспышка сверхновой. Тени упали на озеро, на дыру, где когда-то была шахта, над хребтом, за клетью, вдоль упорных ростков, цепляющихся за красную, как марсианская поверхность, почву.

– Здесь еще есть жизнь! – крикнул Килгор едва слышно. Ему перехватило дыхание от этой божественной и величественной иллюминации.

Сквозь пальцы, сквозь яростное сияние холоднее света ноябрьского солнца он увидел четвероногий силуэт с ногами, тонкими, как молодой побег дерева, широкой грудью и горделивой головой, увенчанной короной, огромной, как расставленные в стороны руки Килгора. Нет, вовсе не корона – оленьи рога, вот на что это похоже.

У существа были не только рога, но и имена, но Килгор не мог заставить себя произнести хоть одно из известных ему. Ни в молитве, ни в просьбе, поскольку это бы уже смахивало на святотатство. Хоть он и понимал, что это существо призвал его Бог, не его губам произносить его имя.

Он вдохнул и выдохнул. Заставил себя дышать, вопреки пронизывающему вся и все свету.

– Тубал-каин, – наконец произнес он, приветствуя рогатого стража. Имя из могущественной красной книги. Килгор едва усмехнулся, вспомнив забытую легенду. – Ты был кузнецом, хвала Иисусу! Узрел пути Твоя, Господи. Узрел поворот колеса Твоя…

Величественный олень шевельнулся. Его силуэт колебался, переходя от еле видной проекции во плоть и кровь и обратно, но он гневно глядел на тварь в озере, которая склонилась пред ярким светом.