Негодяи

Мистер Джесперсон открыл ворота и повел меня внутрь, жестом показав, чтобы я шла первой по узкой дорожке к парадной двери дома. Я не думала ни о чем. Когда мы подошли к двери, я просто отошла в сторону и позволила моему партнеру постучать. Мы подождали. Он постучал снова. Тянулись секунды, меня начало познабливать от тревоги и разочарования. Не было слышно никакого движения внутри, даже скрытного, ни шагов, ни тихо закрывающейся внутренней двери, но почему-то нависшая тишина не создавала ощущение пустого дома.

Дверь, конечно же, была закрыта.

Джесперсон сунул руку во внутренний карман пиджака, потом передумал и огляделся вокруг. Я проследила на его взглядом. Он осмотрел притолоку, простенький коврик перед дверью и болезненное растение в терракотовой кадке справа от двери, вроде бы лимон. Подойдя к кадке, он нагнулся, приподнял ее, пощупал рукой под ней и с радостным лицом достал ключ.

Большой старомодный ключ, такой, каким можно открывать и закрывать дверь с обеих сторон, закрыть или закрыться. Джесперсон начал поворачивать ключ, и я услышала мягкий, но тяжелый ход механизма. Дверь открылась. Спустя мгновение мы оба стояли в темном холле с высоким потолком, стенами, покрытыми темно-зелеными обоями с набивным рисунком, лестницей и темными резными дверьми, конечно же, закрытыми, в стенах по бокам.

– Миссис Смерл, – окликнул мой партнер, и я едва не подпрыгнула. Его громкий голос, казалось, был более грубым вторжением в дом, чем то, что мы вошли. – Миссис Смерл? Пожалуйста, не пугайтесь. Мы не причиним вам вреда. Надеюсь, вы не возражаете, что мы позволили себе войти.

Он замолчал, а я затаила дыхание. И что-то услышала. Поглядев ему в глаза, поняла, что он тоже услышал. Слишком слабый звук, чтобы понять, что это. Из-за двери справа.

Когда дверь была открыта, мы увидели комнату, наполненную женщинами. Все сидели безмолвно и неподвижно, будто куклы размером с человека.

– Прошу прощения, – начал Джесперсон, но его слова упали, будто камни, в безмолвие, и он не стал продолжать.

Всего их было шестеро, сидящие в гостиной, будто члены какого-то женского религиозного ордена вышивальщиц, неожиданно обездвиженных заклинанием, как то, что хранило Спящую Красавицу в замке. Если они и спали, то с широко открытыми глазами, но, видимо, ничего не видели. Я поняла, что они живые, не восковые фигуры и не трупы, по еле заметным движениям – дыханию, очень медленному, морганию, очень редкому.

Мы тихо пошли дальше, не говоря ни слова, хотя вряд ли даже более грубое поведение нарушило бы эту неестественную зловещую тишину. Приглядевшись получше, я увидела, что это разные люди, а не одинаковые куклы, какими они мне сначала показались. Небольшие вариации в одинаковых простых, но хорошо пошитых шелковых платьях, как и в цвете волос – мышиные оттенки коричневого, бежевого и серого. Сходство лиц, как у родных сестер, оказалось, более всего, лишь сходством отсутствующего их выражения, будто их копировали с одной маски. Мне даже сложно было сказать, можно назвать их простыми или красивыми.

Две достаточно сильно отличались от остальных. Первая – тем, что она была явно старше остальных, с седыми волосами и слегка сутулая, вторая – очень молодая, с золотистыми волосами.

Должно быть, это Элсинда, подумала я. Не удержалась и позвала ее по имени.

Реакция была медленной, но однозначной. Она повернула ко мне голову.

Я почувствовал, как мистер Джесперсон окаменел, стоя рядом со мной. И ахнула.

– Элсинда? Ты меня слышишь?

Глаза были все так же пусты, будто направлены внутрь себя, и она больше не шевелилась.

– Интересно, может, мы волшебного слова не знаем, или надо как-то еще привлечь их внимание, – сказал Джесперсон. И продолжил нормальным, будничным тоном. – Милые леди, буду премного вам обязан, если вы просветите нас насчет того, почему вы столь умело, но загадочно изображаете живую картину.

– Безусловно, ни в Библии, ни в том, что считается в обществе историей, такого не бывало, – сказала я. – Возможно, вы – женский клуб по изучению Библии? Или нет – я поняла, современный гарем в методистской Англии, и они ждут возвращения своего повелителя и владыки.

Я сказала это в качестве шутки, но вдруг заметила свободное место в комнате – большое потертое кресло с кожаной обивкой, предназначенное, как можно догадаться, для патриарха этого скромного послушного племени.

– Я бы предпочел, чтобы картина стала живее, – сказал Джесперсон. – Ну же, леди! Вы пренебрегаете своими обязанностями. Окажите хоть какое-то гостеприимство пришедшим.

– Что он с ними сделал? – тихо спросила я, тронув Элсинду за руку. Ее рука была холодной и обмякшей, будто дохлая рыба, сколько бы я ее ни сжимала. Пульс я не смогла нащупать и после нескольких секунд отпустила руку. Та упала обратно на колени владелице. – Какой наркотик может вызвать подобное состояние?

Мой партнер покачал головой.

– Скорее, это результат гипноза в сочетании с каким-нибудь седативным средством.

– Наркотик перестает действовать со временем. А вот как пробудить их от гипноза?

– Боюсь, для этого нам понадобится Смерл.