Негодяйские дни

   Он развернул Мару к себе и, совсем пропадая в сиянии вновь ставших изумрудными глаз, подумал, что для него не составит никакого труда разыскать её для того, чтобы убить. Потом. На трезвую голову.

   ***

   - Тихо, - недовольно пробурчал Младший, - слишком тихо. Мне не нравится...

   - Мне тоже, - негромко ответил Такайра. - И они запаздывают. Подождем ещё немного. Если не явятся - уйдем.

   Дорога, шедшая среди леса, миновала капище Лесных духов, выложенное огромными узловатыми пнями, которые казались отрубленными головами лохматых великанов, и привела спутников на поляну. На той стороне, за небольшой лиственной рощей, по берегам речки пролегала граница с Плессом. Дозорные башни располагались далеко в обе стороны от этого места, и сторожевые посты проезжали редко. В Плессе дорога петляла через бесконечные коричневые безлюдные скалы, где можно было встретить кого угодно - от каменного ящера, до лихих людей, ищущих поживы или развлечений. Потому трактом купеческие караваны не пользовались. Изредка следовали этим путем представители клана Посланников на быстроногих тайгадримах - бесстрашные всадники на стремительных конях, на которых уходили от любых неприятностей - если только неприятность не спешила следом верхом на такой же лошади.

   Амок стоял рядом с хозяином. Прял ушами, рыл копытом землю. Такайра косился на него, недовольно оглядывал пустую поляну. Вока с ними не было - за перегон до места встречи Коршун отправил его через лес - пробраться незамеченным и занять позицию на каком-нибудь дереве. На всякий случай. Подстраховка для подобных встреч во многих случаях означала сохранение жизни. Впрочем, Стариной страховка Такайры не ограничивалась. Еще ранее он оставил Дарину и Садака - в развалинах заброшенного придорожного хутора: наблюдать за дорогой в Изирим и предупредить, если кто-нибудь поедет оттуда. Дорога вниз, к морю, прослеживалась с того места хорошо. Малыша, напротив, отослал к границе с Плессом. Смотреть и слушать лес. Ждать неприятностей с той стороны.

   Тихий весенний полдень затопил поляну солнечным светом. Уже должны были бы чирикать и щебетать пташки, обустраивая гнезда, но молчали. Лишь гудел сердито потревоженный кем-то шмель. Вдалеке тоскливо и занудно завела свою песнь лесная горлица. Такайра положил ладонь на рукоять кийта. Братья вопросительно взглянули на него.

   - Едут, - сообщил Коршун. - Приготовьтесь, псы. Мара!

   Женщина, бесцельно бродившая по поляне, сшибая клинком верхушки молодой, еще низкой травяной поросли, беспрекословно вернулась к лошадям. Встала чуть в стороне. Приняла расслабленную позу. Казалось, её только что подняли с постели, не дав выспаться. На бледном лице проступило скучающее недовольство, лишь лазоревый взгляд был холоден и отстранен. 'Глаза идола!' - подумал Такайра, мельком посмотрев в её сторону, и снова уставился на дорогу.

   Гости ехали быстро. Над рощей взметнулась и поднялась в неба стайка спугнутых птиц. Еще несколько минут, и восемь всадников в ничем не примечательных одеждах выехали на поляну. Пленника, чьи глаза скрывала туго завязанная полоса ткани, вёз в седле перед собой один из наездников. Зелёная, явно из дорогой ткани, рубаха 'клиента' была местами порвана, чёрные узкие брюки заправлены в высокие сапоги, светловолосая голова не покрыта.

   Шестеро из подъехавших спешились, спустили пленника на землю. Тот повертел головой, словно прикидывая - куда его привезли? Затем сделал пару шагов, разминая ноги. Такайра отметил для себя, что незнакомец высок и хорошо сложен, движениями не выказывает страха, а, напротив, в них сквозит уверенность человека, привыкшего повелевать. За таким в дороге нужен будет глаз да глаз.

   Двое всадников остались в седлах, положив на колени арбалеты - обычная предосторожность для таких встреч, показывающая, что они начеку. Зоркие глаза Коршуна разглядели на деревянных прикладах маленькое черное клеймо.

   Неожиданно Мара двинулась вперед, что ему совсем не понравилось. Насколько он её изучил - она стояла бы неподвижно до самого конца встречи. Если, конечно, все разошлись бы с миром. Женщина остановилась слева от него, напряженно вглядываясь в лица гостей.

   Один из прибывших, на чьей щеке ясно выделялись три шрама - словно большая кошка ударила лапой, толкнул пленника в спину. И сам сделал шаг вперёд, протягивая Такайре кожаный мешок с глухо звякнувшим золотом.

   - Пересчитай, - спокойно сказал он.

   Сознание Такайры умело раскладывать ситуацию на составляющие. А вот свести воедино увиденное он не успел...