Негр и белые школьницы (СИ)

— Что ж ты сестру не научила подмываться после туалета. Придется тебе самой ее подмыть. Да не водичкой, а слюньками своими.

Девицы тут так на меня посмотрели, что как будто не поняли. Так что уложил я старшую на спину, а младшей велел присесть пониже на корточки над ее лицом, ноги сестры прихватить, да подтянуть к себе. Вид получился отменный. Одна сидит на корточках, ноги широко разведены, промежность раскрыта, губки и складочки видны, да ноги сестры в воздухе держит. А другая вообще раскрыта, как на выставке. Ноги высоко задраны и все хозяйство, как на ладони. Обратил я внимание, что внутренние губки у нее очень интересные — все в ровненьких кружевных оборочках, а по краям темная полоска, тоже ровненькая такая и очень сексуальная. Должно быть, без примеси черной крови у кого-то из ее предков не обошлось. Потомки ее, подумал я, будут черные поэтому больше, чем наполовину.

Но сучка эта не двигалась, хоть прямо над ее ртом призывно колыхались органы младшей, даже голову в сторону отвернула. Так что я ей сказал:

— Кому было велено сестричку подмыть? Давай-ка ее вылизывай. Да аккуратно, я проверю. Тем более, что вы этим делом с ней наверняка занимались. Занимались, правда? — это я уже у младшей спросил.

— Нет, — ответила та и обе шлюшки мои покраснели донельзя.

— Врешь, должно быть. Ну тем более учиться надо, — говорю, — давай, наяривай язычком, пока больно не сделал.

Насчет больно сделать девицы меня уже знали. Поэтому старшая сразу к делу приступила. Схватила она сестренку за задницу, чуть нагнула к себе и нежно так стала ей губки вылизывать, посасывать, язычком гладить. Та даже глаза прикрыла от удовольствия, а может, чтобы на меня не смотреть, не знаю. А опыт-то у них был, чувствовалось это, так что наврали они мне.

Говно, как я на все это посмотрел, то больше уже ждать не стал. Но решил старшей еще один урок преподать. Так что набрал я полный рот слюны, плюнул в ладонь и хорошенько ей задницу смочил, тем более, что дырочка эта прямо на меня смотрела и была такая аккуратненькая, совсем маленькая. Сучка от этого сразу сжалась вся, поняла должно быть, что будет дальше, так что я ей резко приказал:

— Расслабься! — а сам достал свою дубину и начал всовывать ей в задний проход.

Она опять сжалась, так что я крепко ее по попке шлепнул, за ляжки ухватился и дальше стал влезать. А младшая тут глаза открыла и вовсю на это смотрела, небось не только не видела, но и не слышала об анальном сексе.

Хоть девица вся извивалась, пока я засовывал, и покрикивала от боли, но больше не посмела зажиматься, лежала честно расслабившись. А как совсем залез и стал делать старый добрый “вверх-вниз”, так по-моему, ей это даже понравилось, тем более, что я ей немножко клитор пощипывал и во влагалище пальцем шевелил. Во всяком случае сестренку она стала лизать изо всех сил.

В заднице у нее было очень туго и очень сладко. Уже через пару минут я почувствовал, что вот-вот кончу. Ну а это лучше делать туда, куда природой предназначено. Так что я вынул член из задницы и воткнул в соседнее отверстие, где уже сегодня побывал. Влагалище у нее было все мокрое, видно, действительно шлюшка эта во вкус вошла. Спустил я в нее на этот раз уже поменьше, но вместе с первой порцией хватило.

Жалко только, что я опять забыл взять фотоаппарат. Так или иначе, я должен был идти. Ушел я без осложнений.

Как всегда, я проверил этих девушек годом позже. Все было отлично, в размножении обеих я преуспел. Они стояли за пособием для матерей-одиночек, нянча трех!!! черных младенцев. У младшей сестры были близнецы, у старшей — мальчик. Не знаю, какого пола были близнецы, надеюсь, что оба — мальчики.

История третья

Как-то ночью я ехал вместе с Амосом, одним из многих моих сыновей. Хотя ему было только 14 лет, Амос был точно такой же, как и его папа, большой, широкоплечий и черный, как уголь. Он был плодом одного из моих самых первых завоеваний. Встретил я тогда белую девочку-скаута (его будущую мамашу) одну в лесу. Короче, я ее повалил и пропитал, а в результате получился Амос. Эта сучка бросила младенца сразу после рождения, но я не упускал его из виду. Его уже выгнали из школы и он уже дважды немножко сидел, один раз за наркотики, а второй — за попытку поласкать в школе белую девушку.

Мне он нравился. Вставал у него уже хорошо, но баб еще не было. И, ей Богу, он действительно ссал кипятком насчет этого. Все, о чем он только мог говорить, было то, как белые девушки посылали его к черту. Я на это сказал, чтобы он не волновался, что мы найдем для нас молоденьких белых сучек, и как ты убедишься, они будут делать все, что мы захотим.