Негритянский квартал

Но незнакомец заказал пиво с лимонадом.

— Вы долго пробудете в Панаме?

— Послезавтра я отплываю к месту назначения. Я вновь назначенный главный инженер компании «Копи Эквадора». Прежний наделал глупостей, и его отозвали.

Гренье в Париже предложил мне его место. Язык у Дюпюша развязался, может быть, потому, что было жарко, а пить он не умел. Огненные полосы солнца слепили его, лицо собеседника принимало невероятные размеры. Это было интересное лицо — узкое, морщинистое, с маленькими дырочками глаз, которые казались усталыми, но глядели так пристально и настойчиво, что становилось не по себе.

— С вами едет жена?

— Да. Я женился за три дня до отъезда. Мы были помолвлены два года, но можно сказать — всю жизнь, потому что родились на одной улице… Вы знаете Амьен?

— Приходилось там бывать.

— Жена моя работала телефонисткой. Родители ни за что не хотели отпускать ее так далеко. Тогда Гренье сам написал им — Гренье — это мой директор — и заверил их в том, что климат в Эквадоре очень здоровый…

Вы бывали в Эквадоре?

— Да.

— А в Гуаякиле?

— Прожил там пять лет.

Дюпюш чувствовал потребность говорить, жестом приказал бармену-негру снова наполнить свой стакан.

Потом небрежно бросил негритенку-чистильщику несколько серебрянных монет, но собеседник вернул негритенка, отобрал у него половину денег и отдал их Дюпюшу.

— Не следует их баловать. Пятнадцать центов — этого более чем достаточно.

Что бы ему еще рассказать?

— Сначала мы остановились в Кристобале, в Вашингтон-отеле.

— Знаю этот отель. Там слишком дорого.

— Потом мы приехали сюда налегке и остановились у вас. Багаж нам привезут скоро…

— К восьми часам, — уточнил собеседник.

Он был спокоен, слишком спокоен. Казалось, он не делает лишних движений и говорит вполголоса, чтобы не утомляться.

— Из Европы вы плыли на «Вердене»? Он придет сюда через час, и вы сможете повидать своих попутчиков. Почти все они останавливаются у нас.

У Дюпюша заболела голова.

— А в Панаме много французов?

— Во-первых, наш хозяин, владелец отеля, и его сыновья. Собственно говоря, они корсиканцы, но это все равно. Потом братья Монти. Они держат кафе в негритянском квартале и буфет на ипподроме. Французы есть еще в Кристобале, но о них даже говорить не стоит.

— Правда, что здесь живут беглые каторжники?

— Всего двое или трое, но это самые мирные и спокойные люди… Ваша супруга прилегла?

— Да, отдыхает.

У Дюпюша не хватило мужества подняться. Когда собеседник на минуту покинул его и отошел к своей конторке, он вдруг почувствовал себя невыносимо одиноким и с трудом дождался его возвращения.

— Давно здесь живете? — спросил он.

— Вот уже сорок лет, как я в Южной Америке.

— Что будете пить?

— Ничего. Чем больше пьешь, тем невыносимей жара.

Дюпюш весь вспотел, но жажда по-прежнему томила его. После некоторого колебания он заказал себе еще одно перно и счел нужным извиниться:

— Понимаете, во Франции настоящий перно давно запрещен. А между тем он доставляет столько удовольствия…

Дюпюш забыл послать матери открытку, как обещал.

С тех пор как он сидел в кафе с этим незнакомым человеком, город начал ему казаться более гостеприимным. Его уже не удивляло, что собор напротив деревянный, а не каменный. Вполне естественным находил Дюпюш и то, что костюм на нем самом из белого полотна, а бармен — негр.

И, напротив, совершенно не правдоподобным представлялось то, что всего три недели назад в церкви святого Иоанна в Амьене состоялась его свадьба с Жерменой. «Газетт д'Амьен» сообщила об этом на следующий день:

«Наш выдающийся земляк Жозеф Дюпюш, блистательно сдав последние экзамены на звание горного инженера, отправляется в Южную Америку, чтобы высоко держать там французское знамя.

Ему и его мужественной молодой супруге мы желаем от всей души…»

Г-жа Дюпюш приехала на вокзал с приятельницей, чтобы не чувствовать себя одинокой после того, как уйдет поезд. Она привезла им на дорогу пирог, но им не хотелось есть, и Жермена выбросила его за окно.

— Бедная мамочка!..

Отец Жермены знай твердил:

— Прежде всего, не забывайте ежедневно принимать хинин!

Он был почтовым служащим и устроил Жермену работать телеграфисткой. Отведя зятя в сторонку, он прошептал с трагическим лицом:

— И ни в коем случае не вздумайте обзавестись ребенком, ясно?.. У вас еще хватит времени.

Потом завтрак в Париже с Гренье. Потом поезд Париж — Марсель, посадка на пароход «Верден». Среди пассажиров был чиновник с Маркизских островов. Несмотря на высокий чин, он сразу подружился с ними.

— Мне думается, АОКЭ в неважном положении, — вздохнул собеседник Дюпюша. — Вы четвертый директор за последние десять лет.

— А, так вы знаете это общество?

— Я знаю обо всем, что происходит в Южной Америке. Например, что сыну одного крупнейшего владельца плантаций какао, который перед войной зарабатывал пять миллионов в год — пять миллионов золотом! — теперь не на что купить пароходный билет.

В окно Дюпюш увидел Педро, шофера. В его машине сидели три пассажира с «Вердена». Они остановились и принялись фотографировать собор.

Но зачем теперь были Дюпюшу эти люди? Они уезжали, а он оставался здесь, в Панаме!