Нэй: мой любимый Прародитель (СИ)

— Нэй! — крик Ангелики, разнесшийся по аудитории, заставил меня вздрогнуть и мгновенно отпустить свою «жертву». Громила безвольно сполз на пол, а я стремительно развернулся, инстинктивно пряча когтистые пальцы за спиной и медленно возвращая им прежний вид.

Но Ангелика, по-моему, уже все заметила.

На лице ее промелькнуло глубокое замешательство, но она быстро взяла себя в руки — тут полно зрителей, как ни как — и строго осмотрела каждого присутствующего.

— Через полчаса от каждого из вас должна быть объяснительная о том, что произошло. Я ваши лица запомнила, никто не отвертится. Кто увильнет, будет общаться лично с полковником де Сантэ. Нэй, — это уже ко мне, — быстро за мной!

Мы стремительно покинули аудиторию. Я плелся за Ангеликой, ругая себя и свою вспыльчивость тысячами нелестных слов на трех языках.

Зачем я это сделал? Уязвленная гордость ударила в голову??? Захотелось снова держать всех в страхе, как в старые «добрые» времена моей прошлой жизни??? Или моя аристократическая привычка не прощать чужих ошибок выползла во всей красе???

Я-то думал, что у меня подростковая несдержанность. Нет уж! Не подростковая, а пожизненная!

Как стыдно-то!

Мне никак нельзя было открыто являть окружающим свою инопланетность, ведь я все еще числюсь родным братом Ангелики!

Хотелось взвыть. Жаль, что я не умею стирать память. Этой способностью я в своей жизни как-то не занимался. А сейчас бы она так пригодилась!

Когда мы вошли в небольшой, скромно обставленный кабинет, Ангелика развернулась ко мне и нахмурилась.

— Нэй… что это было вообще? Что произошло?

Мои щеки пылали.

— Прости, — пробормотал я. — Я виноват.

И что я ей скажу? Они меня задирали, и я решил их проучить? Ну точный мальчишка! А сам кричал: я докажу тебе, что я взрослый! Вот увидишь!!!

На этом и запнулся, опустив взгляд в пол.

Нет ничего ужаснее, чем оказаться глупцом в глазах человека, которого любишь всем сердцем…

Ангелика помолчала какое-то время, а потом устало опустилась на стул.

Я тотчас же поднял на нее глаза и увидел ее глубокую печаль на лице.

— Ангелика… — я готов был на все, чтобы хоть как-то исправить положение, но не знал, как это сделать. — Я готов понести наказание за… драку. Всю вину возьму на себя. Только… не грусти.

Девушка посмотрела на меня удивленно, но печаль из ее глаз не исчезла.

— Наказаны будут все по справедливости, Нэй. Просто… больше не встревай в подобные истории, ладно? Генералу Лаурини это страшно не понравится…

С ужасом понял, что сейчас своим поведением подставил и Ангелику тоже. Она едва избежала наказания сама, а я вот теперь могу все только усугубить.

— Я обещаю, что такого больше не повторится, — произнёс я решительно. — Это правда…

Ангелика слабо улыбнулась.

Я забеспокоился. Выглядела она не очень хорошо.

Во мне проснулся целитель, и я резким движением метнулся к ней, хватая ее за руку.

— Нэй, что ты делаешь?..

— Т-с-с! Ничего не говори! Просто расслабься.

Ангелика послушно закрыла глаза и выдохнула, а я осторожно ее обнял и мысленно просканировал все ее тело.

Отклонений не было. По крайней мере явных.

Значит, болела ее душа…

Я позволил себе легкую вольность: коснулся губами ее виска и шепнул:

— Все будет хорошо…

Мне хотелось добавить «любимая», но я не посмел.

Я все еще не понимал, кто же мы друг другу.

Точнее, я знал, что она моя любовь, но вот кем она видела меня, до сих пор оставалось загадкой. Мучительной и неразрешимой…

Глава 60. Груз прошлых ошибок…

Нэй

Вереница дней побежала однообразно, но насыщенно.

Я впервые попал в подобную систему, где сочетались тренировки и лекции, причём преподавала не только Ангелика, но еще и несколько других военных чинов.

Жил я в общежитии в одной комнате с Лисом, Сэмом и Пратом.

Во время физической подготовки, происходившей совместно с другими группами, на меня косились с откровенным ужасом: слухи о моем поведении неизбежно расползлись.

Наши парни, безусловно, тоже их слышали и мой отпор откровенно одобрили. Особенно сильно возмущался Лис и угрожал этим «подонкам еще добавить», я же испытывал до сих пор некоторое сожаление, ожидая реакции начальства.

Потом выяснилось, что Ангелика действительно получила серьезный выговор от генерала Лаурини, но на этом все и ограничилось. Только я затаил огорчение, которое периодически кололо меня чувством вины…

От Риана никаких новостей не было, но внутри было спокойно: думаю, через нашу связь я бы почувствовал, если бы с ним что-то случилось.

Полковника де Сантэ я за эти дни не видел ни разу. То ли он избегал меня, то ли так совпало. И, честно говоря, видеть мне его не хотелось никак. Одним своим видом он вызывал во мне безотчетное чувство раздражения.

Как соперник.

С Ангеликой тоже отношения сводились к приветствиям и прощаниям: она постоянно куда-то убегала, занятая свалившимися на нее многочисленными обязанностями.

Я даже редко оставался один, но иногда, чтобы поразмышлять, поднимался на верхний этаж здания, где существовала обычная для любых государственных учреждений комната: оранжерея, где сотрудники при желании могли немного сбросить стресс.