Неидеальная Чарли Тэйр

– Неправильный ответ! Но шанс ты уже истратил, поэтому послушай внимательно. В конечном итоге мне станет легче, всегда становилось, но тебя… – я со злостью ткнула его пальцем в крепкую грудь, – еще долго будет терзать это решение, принятое в общежитской комнате Ос-Арэта. Невозможность вернуться превращает сожаления в ад.

Я уже однажды шарахала дверью в театре и позволила себе этот фокус еще раз. Грохот разнесся такой, что в общежитии наверняка решили, будто магией все-таки прорубили окно в какой-нибудь из купален. От удара символично погасли номер комнаты и имя жильца. Глядя на ровные литеры, словно нанесенные угольным карандашом, я ощущала крепкий узел, стянувший живот.

– Иди ты в… свой проклятущий Норсент!

Единственное, чего хотелось по-настоящему, – вернуться и со злостью прокричать паршивцу в лицо, как сильно ранила меня его ложь. Но с миной истинной аристократки я зашагала туда, куда меня недвусмысленно послали: на выход. И меньше всего ожидала, что Ноэль нагонит меня на лестнице и схватит за локоть.

– Чарли, постой!

Показалось, что его прикосновение ужалило. Сама от себя не ожидая, я освободилась резким рывком и отпрянула к стене.

– Ты решил рассказать правду?

Он хмурился, словно не понимая, что сказать и для чего именно бросился вдогонку. На лице ходили желваки.

– Почему ты молчишь? – холодно спросила я.

– Не надо ехать одной.

У меня вырвался смешок, прозвучавший вовсе не издевательски, а жалко и очень горько.

– Что ты сказал? Не надо ехать одной? – повторила, разделяя слова.

– Уже поздно. – Ноэль на мгновение замялся. – Я провожу тебя.

Пожалуй, одной двери маловато, чтобы не взорваться от злости, как воздушный шар! Я осознала, что влепила звонкую пощечину, когда у северянина мотнулась голова, а у меня запекло ладонь. На его лице стремительно расцвел сочный след от женской руки. Кольцо на указательном пальце, обсыпанное мелкими острыми бриллиантами, расцарапало кожу на скуле северянина, и из ранки выступила кровь.

Он даже не подумал ее стереть, смотрел тяжело. Рваное дыхание поднимало грудь, тонкие ноздри расширились.

– Надеюсь, теперь ясно, что меня не надо провожать?

Пристальный взгляд Ноэля я ощущала лопатками, даже когда выходила в услужливо раскрытую домовиками дверь корпуса и щурилась от ледяного сквозняка, ударившего в горящую физиономию. Возможно, мне хотелось принимать желаемое за действительное, но внутренний голос кричал, что он оставался на лестнице до самого конца, пока я не скрылась на улице. Обернуться и проверить не позволила раненая гордость.

На середине пути между замком и пансионом, когда в прохладный салон проникал лишь призрачный свет фонаря, висящего над возницей, а от окна почему-то ужасно дуло, вдруг страшно защипало глаза и перестало хватать воздуха. Впервые в жизни меня душили рыдания, а я оказалась настолько не готова к проявлению женской слабости, что даже не сразу распознала приближение этой нежеланной, пошлой истерики. Во мне как будто проснулась особая слезная стихия, которую никак не удавалось укротить. Покачиваясь в такт движению кареты и шмыгая носом, со злостью кусала губы и стирала с лица непослушные слезы, без разрешения бегущие по щекам.

В пансион я заходила бледная, с опухшими глазами и с обкусанными губами. В особняке мадам Прудо, как и обычно, пахло сладкими булочками, тонкими духами и вишневыми ароматическими свечами. Из гостиной доносилась нестройная фортепьянная игра, звучали громкие девичьи голоса. Одна из соседок выглянула из дверей, увидела меня и выкрикнула так громко, что на лестнице с хлопком появился домовик в виде ободранного кота и немедленно исчез:

– Чарли вернулась!

В холл высыпали почти все жительницы особняка. Девочки-соседки встретили меня с пресными минами, словно мысленно уже распрощались и яростно спорили, кто переедет на второй этаж в свободную комнату, между прочим, не самую маленькую в доме, а я возьми и воскресни. Мадам Прудо лично вышла из столовой, а кухарка слезно заохала и пообещала прислать в спальню вкусняшек. Признаться, я даже несколько ошалела от ее теплого приема.

Зои поднялась со мной на второй этаж. Шла позади, шаг в шаг, беспрестанно приговаривая ласковые словечки. Едва мы оказались вдвоем, как она, чуть не плача, принялась каяться:

– Чарли, прости меня, пожалуйста! Я ужасная подруга! Беда случилась из-за меня! Я виновата!

– Ты вскрыла защитный полог на пару с Еленой Эридан? – мрачно пошутила я.

– Нет, конечно, – изменившимся голосом буркнула подруга. – Я рассказала Чейсу, что ты ночевала в общежитии. Утром приехал посыльный с запиской из академии, а потом вломился твой бывший жених! Как узнал, что ты не появилась в пансионе, сразу хотел вызвать поисковиков. Кричал, что ты ночью одна уехала из Но-Ирэ и потерялась по дороге. Я и выложила все как на духу: про переданную одежду, про ночевку. Он страшно взбесился. Просто ужас! Выскочил на улицу и так дверью шарахнул, что выпала ручка. Мы еще два дня ждали плотника.

– Все уже утряслось, Зои, – отозвалась я, пытаясь отпереть комнату ключом. – Не переживай.