Неидеальная любовь (СИ)

Перед моим носом поставили бокал глинтвейна, распространяющего вокруг себя пряный аромат красного вина, приправленный цитрусовыми нотками. Высокий стакан, с покрытым сахаром краем, кусочками пропитанный подогретым вином фруктов на дне, чёрными точками гвоздики и небольшими палочками корицы, стоял на изящном блюдечке, обёрнутый в белую салфетку. Рядом с ним лежала чайная ложка с длинной тонкой ручкой и соломинка для коктейлей. Так же рядом с напитком появилась тарелка, заполненная небольшими, покрытыми шоколадной глазурью эклеры, которые, я готова была по поспорить, были начинены взбитыми сливками или заварным кремом. Организм, потративший за короткий срок слишком большое количество нервных клеток, срочно требовал дозу вкусного для восстановления сил, поэтому рука сама потянулась к пирожному и отправила его в рот, вне зависимости от намерений хозяйки.

Эклер оказался вкусным, не приторным и самое главное свежим. Заварное тесто практически таяло во рту, и я даже зажмурилась от удовольствия, задвинув угрызения совести и подозрения в подкупе куда подальше.

— Знал, что тебе понравиться, — Алексей не мог промолчать, и самодовольные нотки, звучащие в его голосе, испортили всё впечатление от сладкого. Вздохнув, отодвинула от себя тарелку и взяла соломинку, собираясь отпить глинтвейна, пока он не остыл.

— Чего у тебя не отнять, Волков, так это умения испортить ситуацию одним лишь своим тоном. Хотя вроде бы говоришь вполне обычные слова, — тяжело вздохну, сделала глоток вина и зажмурилась от пряно-сладкой горечи алкоголя. Ну да, подобного вкуса не существует, но могу поклясться всем чем угодно, именно так ощущался он у меня на языке. — Что ты от меня хочешь?

— Попросить прощения, — нехотя ответил Алексей и хмыкнул. — Только почему мне кажется, что ты меня уже простила?

— Когда кажется, креститься надо, — буркнула, стараясь никак себя не выдать. Ещё не хватает дать ему подтверждение собственных выводов. — Ты либо нормально говоришь, зачем пришёл сюда, либо я встаю и ухожу.

— Ладно, успокойся, — он поднял руки вверх. Откинувшись на спинку своего стула, Алексей ещё целую минуту рассматривал меня, и только когда я чуть нахмурилась, умудрившись за сегодня не только прикусить язык, но и обжечь его, Волков всё же продолжил говорить. — Не знаю, что между нами происходит, но Максим умудрился объяснить это любовью. И в какой-то степени, я с ним даже согласен… Вот только пока что ничего хорошего из этого не вышло… Чёрт, я вовсе не это хотел сказать, — он обхватил шею руками и помял мышцы, скорее всего пытаясь таким способом привести мысли в порядок. — Юль, наверное, только тогда, в твоём подъезде, я чётко осознал, что наговорил. Честно говоря, я ведь думал, что ты вернёшься тогда, во вторник, — злая усмешка скользнула по его лицу, и оно снова стало непроницаемым. Ну а я…

Я медленно тянула глинтвейн, думая о том, что у Бога странное чувство юмора. Учитывая наши характеры, попытка сделать нас счастливой пары довольно сумасшедшая идея. Наверное, стоило бы посмеяться над ней и послать ко всем чертям, вот только трудно спорить с судьбой. Тем более, когда идёт речь о твоей собственной судьбе.

— Никогда не думал, что признаваться в любви это страшно, — задумчиво продолжил Алексей, потерев переносицу. — А ещё даже не подозревал, что это больно и все грубые слова, сказанные в адрес любимой девушки, на самом деле ранят тебя самого. А ты когда-нибудь задумывалась об этом?

— О чём? — Медленно проговорила, нахмурившись и отставив в сторону бокал. — Лёш, я прекрасно знаю, что такое боль от слов, даже от собственных, поэтому и молчу сейчас, чтобы не наговорить лишнего. Как ты понимаешь, мне есть, что тебе сказать, из нелицеприятного.

— Я бы тебя не осудил, — усмехнулся Волков и покачал головой. — Ты имеешь полное право говорить обо мне в самых ярких и матерных выражениях.

— Ну, ты вообще-то, только что сам сказал, что грубые слова в адрес дорого человека, прилетают обратно с нехилой отдачей, — как можно более легкомысленно заметила, избегая его взгляда и следя за падающими снежинками. — Поэтому я молчу.

— Юль, ты простишь меня? — его рука накрыла мою, дрожащую и лежащую на столе, сминая пальцами салфетку. — Я знаю, что наделал глупостей. И не могу взять свои слова обратно, потому что уже их наговорил. Но я… Чёрт, я просто приревновал тебя… Знаешь, никогда не думал, что смогу понять всех тех парней, что никуда не отпускают от себя своих жён или девушек. Всегда считал, что это так… Драматично, — в голосе Лёши послышалась издёвка, причём в большей степени он издевался сам над собой.

— Жизнь забавная штука, — выдавила из себя, всё ещё удерживая на лице маску вежливой улыбки.

— У неё извращённое чувство гармонии, — его пальцы крепко сжимали мою руку и я чувствовала, как постепенно тепло его тело окутывает и согревает меня, принося с собой умиротворение и равновесие внутри. Так надо, так должно быть, так… Будет?