Неидеальная любовь (СИ)

— Пока ты не закончишь говорить, я и не подумаю тебя освобождать, ясно? — Деловито осведомилась Лизавета, продолжая удерживать вырывающуюся меня на одном месте. Пришлось подчиниться и снова уткнуться лицом ей в живот. Надеюсь, я не плачу? Не хочу больше лить слёзы.

— Хорошо, — собрала остатки силы воли и продолжила. — Он оценил по достоинству произошедшие перемены. Я стала очень к нему… Прохладна. Под стать самому Владу. Но периодически у меня происходили срывы, которые приводили к истерике и битью посуды. Правда, в основном, в его отсутствие.

— Но так было до определённого момента, да?

— Да. Мы были на каком-то приёме. Открытие выставки или ещё что… Не помню уже. Да я как-то не особо вдумывалась в то, куда мы ходили, — хмыкнула и попыталась улыбнуться. Не вышло, губы отказывались растягиваться в этой нелепой мимике. — Он открыто улыбался всем присутствующим, проявлял дружелюбие и прочее… Вот так-то. Я терпела, игнорировала, забавляла себя общением с другими. А потом пришли его коллеги по работе. Вместе с скеретаршей. Я тебе не говорила, как мне везёт на эту профессию, нет? О, ты даже не представляешь… Замечательный синяк на спине я получила от одной из них, в выходные.

— Юль, успокойся.

— Я спокойна. Как удав, танк или как там ещё говорят? В общем, меня можно прибить наковальней, но это не изменит моего спокойного состояния духа, представляешь? — Покачала головой, хоть такое движение и было весьма проблематично в моём положении. — И вот он разговаривает со своей миленькой секретаршей, чья юбка была настолько короткой, что наклоняться в ней не рекомендуется. Не то, что бы я начала ревновать… Нет, это было не то. Совсем не то. Мне просто… Стала обидно, больно и ещё что-то… Сейчас не могу сказать, что. Однако я запустила в них графином с каким-то паршивым алкоголем. Представляешь? Засветила в них хрусталём.

— Попала?

— Если бы, — хохотнула и отстранилась, всё-таки сумев выбраться из объятий подруги. — Иногда я подозреваю, что меня кто-то жутко проклял, не оставив мне никакой возможности совершать меткие броски по моим обидчикам. Даже отправившийся вслед за графином поднос с закусками осел на ближайшей инсталляции. Критики потом восхищались авторской задумкой. А Владислав… Что ж, я никогда не считала, что мужчина имеет право без определённых причин поднимать на женщину руку. И, как ни странно, он этого не сделал, хотя поводов я ему дала массу, оскорбляя его при всё честном народе.

— Что же он сделал? — До меня лишь через полминуты дошло, что своими ненавязчивыми, наводящими вопросами, подруга заставляет меня говорить, хотя всё внутри давно уже просит заткнуться. Разговор по душам не самая лучшая идея, для встречи с прошлым. Так уж я устроена, во всём, чтобы не происходило, сначала виню себя и лишь спустя довольно большой промежуток времени, понимаю, что, возможно, моей вины тут вовсе нет.

— Что же он сделал… — Повторила, медленно и чётко, растягивая гласные. Вздохнула и устало прикрыла глаза, мимоходом посмотрев на часы, что стояли на маленьком холодильнике. Час дня. До времени «Ха» осталось не так уж много и этого явно недостаточно, что бы всё прошло на самом деле хорошо, а не хрен его знает как. — Лиз, ты же знаешь, рукоприкладство довольно распространённое явление. И на него можно было бы даже в суд подать, вот только… Вряд ли кто-то сможет освидетельствовать раны, принесённые словами. Он ведь даже не кричал на меня, говорил тихо, мирно и абсолютно спокойно. Высказал, что думал, а затем схватил меня и потащил к выходу. Да только я ж упрямая, — фыркнула и покачала головой. Лиза хранила молчание. Интересно, из всей моей сумбурной, полубредовой речи она хоть что-то смогла понять? Очень надеюсь, что не всё, в ней присутствующее и ещё, хочу верить, что повторять её на бис меня не заставят.

— Ты сбежала? — Она не спрашивала, констатировала факт, скорее. Да и как ещё я могла поступить? Идти куда-то с Владиславом, а тем более в ту самую квартиру, где мы были относительно счастливы, хотелось меньше всего на свете. Мне и сейчас кажется, что это было не самое умное решение. Вот только, оглядываясь назад, точно понимаю, что другого просто не могло быть.

— Ну да. Я ведь дура, правда? Надо было остаться, поговорить или что-то ещё сделать… Но такая я по натуре. Когда меня припрёт, уношу ноги, — глаза у меня по-прежнему были закрыты, но со слухом проблем пока не наблюдалось, поэтому не сразу, но мне всё же удалось разобрать, что мы с Лизаветой на кухне уже не одни. Во всяком случае, сюда вошли ещё человека два или три. И теперь можно смело готовиться к собственным похоронам. Они ж меня любят…

И только поэтому, убьют, дабы не мучиться самим и меня не терроризировать.

— Юль, это нормально. Инстинкт самосохранения, — мягкий, бархатный голос Юли Самойловой заставил меня улыбнуться. Наша мамочка, заботящаяся обо всех и вся. — Тебе хотелось себя обезопасить, вот и всё. Это совершенно не страшно.