Неидеальная любовь

— А почему бы и нет? — пожал плечами Лёша, выразительно посмотрев на наручные часы. — До сеанса у нас есть где-то час-полтора. Как раз хватит, что бы расставить все точки на «и». Знаешь, мне тоже надоело уже страдать от твоего плохого настроения.

— Ах да. В беременности своей я тоже сама виновата или как? — ехидно откликнулась, повернувшись к шкафу и с преувеличенным интересом рассматривая стоявшие там книги. — Хочешь сказать, что непорочное зачатие это не миф? Ты ещё про ПМС выскажись, тогда уж. Что бы наверняка и сразу по всему проехаться.

— Не надо устраивать ругань и придираться к словам, — поморщился Волков, проведя рукой по волосам и ещё больше растрепав их. В груди появилось горячее желание, постепенно перебирающееся к низу живота.

Закрыла глаза, открыла. Глубоко вздохнула и отогнала мысли куда подальше. Нет. Или мы разговариваем или занимаемся сексом. Пока что приоритетнее выяснить отношения, хотя второй способ сосуществование менее затратен в плане нервов.

— Лёш, я не понимаю, что ты от меня услышать хочешь. Извинения? А за что я должна извиняться? За то, что мне было больно и это чувство до сих пор как заноза сидит внутри? За то, что не могу тебе теперь полностью доверять? За то, что ощущаю себя идиоткой, потому что надеялась на другой расклад в наших отношениях? Скажи мне, за что я должна извиниться, что бы наконец закрыть эту тему?

— Юль, а за что я должен извиняться?! Ты же знаешь, что я тебя…

— Вот только не надо приводить мне до такой степени убойные аргументы! Не катят они, понимаешь? Не катят! Я сердцем ещё могу поверить в возможную искренность этих слов, да только как же до тебя не доходит, что мнение чувств уже ничего не значит?* Как ты не понимаешь! Однажды оступился — всё. Доверие…

— Ты опять? — тихо прошипел Волков, поднимаясь и отходя к окну. — Про доверие хочешь поговорить? Давай! Я согласен! Ты разводишь целую демагогию на эту тему, а сама? Ты требуешь от меня доверять тебе, что бы могла доверять мне, да только от тебя же даже под пытками нечего не добиться! Ты же никому ничего не рассказываешь. Закрылась в себе и сиди, гадай, что там такого у неё случилось. Или это просто очередная блажь в стиле Юли Соколовой, которой так не хватает внимания! Хочешь что бы тебе отвечали тем же, делай так сама!

— Как так? По твоей логике, дабы не чувствовать себя обиженной, мне надо найти любовника. Как минимум двух, кстати, а то и больше, чтобы не отставать от такого знатного жеребца, — я завелась. И понимала это. Как и то, что ничем хорошим такое выяснение отношений закончится не может просто по определению.

Но погашаемое силой воли желание, обида, цветущая в моей душе буйным цветом и слепое желание сделать больно в отместку, слились в один сплошной поток эмоций и накрыли с головой, подавляя последние остатки хоть какого-то здравомыслия.

А коли быть честно хотя бы с собой, мне до зуда в пальцах хотелось заставить его почувствовать всё то, что чувствовала я сама, когда он пренебрегал мной, моими желаниями и моими чувствами. О да, он ещё в школе ловко научился топтаться по всему, что было мне дорого…

И теперь, не смотря на осознание абсурдности такого скандала, я сознательно шагала вперёд напролом, ударяя тем же, чем обычно награждали меня саму.

Старые раны не заживают. Мы просто учимся не задевать их.

— Я не это имел в виду! — на пол полетела стопка книг, мирно лежавшая на журнальном столике. Алексей с удовольствием ударил бы кого-нибудь, если судить по сжатым кулакам. Но сейчас в комнате есть только я…

Надеюсь, что бить женщин не в его характере.

— А что ты имел в виду? Что ты хотел сказать своим «Относись к другим так, как хочешь, что бы к тебе относились»? Что ты хотел этим сказать?! — встав с дивана, оказалась прямо напротив него. Что бы не провоцировать банальную драку (пусть даже силы очень не равны), сложила руки на груди, вцепившись в Волкова усталым, обречённым и злым взглядом.

Алексей слегка вздрогнул. Видимо, мой внешний вид кричал о том, что точка кипения, за которой не останется дороги назад, находиться слишком близко.

Однако, сдавать позиции ни он, ни тем более я, не собирались. В конце концов, могу побыть садистом хоть немного, уязвляя чужие чувства и самолюбие?

— Вот скажи мне, ты хоть раз задумывался о том, что делаешь? И почему вокруг тебя могут выжить только такие как Макс? — голос звучал глухо и даже едва слышно, особенно учитывая, как мы неосознанно орали друг на друга совсем недавно. — Потому что другие, не способные относится пренебрежительно не только к чужим, но и к собственным чувствам, просто не смогут находиться рядом и терпеть всё, что ты творишь! Да тебе же плевать на меня, по сути-то! Я не понимаю, почему до сих пор терплю, почему надеюсь, остаюсь рядом, прощаю и пытаюсь не нагнетать обстановку своими истериками! Я отказываюсь понимать, почему ты мне дорог и почему я не могу переступить порог кабинета гинеколога, что бы сделать аборт и освободить обоих от опостылевших обязательств! — сердце сжималось от слов, слетавших с моего собственного языка, но в меня как будто бес вселился.