Неидеальная страсть

Фриц наращивал свои инвестиции в Аргентине не только потому, что они приносили ему большие доходы. С 1933 года расовая политика Гитлера нагнеталась в геометрической прогрессии, и третирование Фрица Геббельсом усилилось. Фриц уже чувствовал затылком дыхание этого хромого и взъерошенного человека с гнусными намерениями. А генерал Геринг задавал слишком много вопросов о заводе Фрица и добывал сведения о производстве. Политика Гитлера должна была привести к катастрофе, уже казавшейся неизбежной, и Фриц хотел обеспечить себе достаточно далекое безопасное место, чтобы укрыться в случае необходимости. Лимузин остановился в Розенхайме, где несколько друзей из банков должны были помочь совершать транзакции.

Мюнхен, как всегда, выглядел опрятным и организованным. Сверху они увидели квадратную сеть оранжевых и охристых крыш; в центре города выделялся кафедральный собор с двумя зеленовато-ржавыми куполами. Приехавшие направились в мэрию, где работали правительственные учреждения. Ожидание, как обычно, стало долгим. С охраной Фрица туда не впустили, телохранителям пришлось остаться снаружи. Фрицу пришлось еще и поторговаться с немецкими офицерами, чтобы вразумить их: присутствие Людвига на этой встрече просто необходимо.

Дожидаясь встречи, они разглядывали в окно площадь, на которой находился отель «Фюрстенфельдер», где зародилась нацистская партия, неподалеку от пивной «Хофбройхаус», в которой Гитлер произнес несколько своих речей. Оба места стали знаменитыми, поэтому улицу переименовали в Гитлерштрассе. Из этой самой мэрии фюрер и его приближенные организовали сожжение книг на площади Университета имени Гумбольдта, и устроили выставку «дегенеративного искусства», прежде чем уничтожить произведения, якобы пагубные для арийских принципов.

На Мюнхен уже опускался вечер, когда лейтенант СС велел им следовать за ним. Вместе они вышли из здания через черный ход, и их пригласили сесть в «Фольксваген», который ждал с работающим двигателем. Фриц нащупал пистолет за поясом, вспомнив, что его охрана осталась на другой стороне площади. После короткой поездки они прибыли в Дом германского искусства. Здание впечатляло: прямые, строгие очертания, огромный вход, обрамленный более чем двадцатью колоннами, поддерживающими карниз тройной высоты. Произведение нацистского архитектора Пауля Людвига Трооста было последним в серии, с помощью которой Гитлер стремился навязать Германии национал-социалистический стиль, призванный внушать гордость, страсть к величию и страх перед властью. Именно здесь он разместил мюнхенские офисы нацистской партии.

После того как у Фрица отобрали оружие, и закончилось еще одно утомительное ожидание, они вошли в широкий зал. Толстые драпировки, картины на стенах, полированный гранитный пол и огромный нацистский флаг на заднем плане контрастировали с внешним видом того унылого помещения, где Фриц впервые встретился с Гитлером.

Он участвовал в нескольких совещаниях и общественных мероприятиях, где присутствовал фюрер, и познакомился с несколькими его верными и жалкими последователями. Фриц считал их посредственными бюрократами, обладающими той долей власти, которую выделял им этот человечек.

Лагерь для военнопленных Дахау был темой разговора немецких офицеров, когда гости приближались к столу заседаний. Фриц так и не узнал, обсуждались ли некоторые вопросы по чистой случайности, когда он вошел, или это было частью предназначавшегося ему послания. Он хорошо знал, что в Дахау, к северо-западу от города, на самом деле функционировал концентрационный лагерь, в который ссылали политических заключенных, а недавно выяснил, что цыган, евреев, инвалидов и гомосексуалистов отправляли туда, чтобы они никогда не смогли его покинуть.

Фриц сел рядом с архитектором Альбертом Шпеером, новым министром вооружений; тройку хозяев дополняли министр финансов Лутц фон Крозиг и министр экономики Яльмар Шахт. Фриц сознавал, что внушает уважение и страх, и понимал, что даже если он окажется среди офицеров-преступников, они не станут плохо обращаться с ним или оскорблять. К тому же в отличие от иных встреч, на которых его усаживали по другую сторону стола, Фрица и Людвига на этот раз пригласили занять места рядом с троицей. Они должны были усердно поработать.

Прошла уже половина отведенного для совещания времени, когда офицеры вдруг вскочили и щелкнули каблуками, что предшествовало классическому немецкому приветствию. Появились Гитлер и Геббельс. Министр пропаганды не привык здороваться, его ледяной взгляд застыл на лице, не выражавшем никаких чувств, когда он хромал за своим вождем. Оба были в темной военной форме, с нацистской повязкой на рукаве, и Гитлер едва поднял руку, чтобы ответить на приветствие присутствующих.