Неинтересное время

— Так, когда я воявал в восямнадцатом на юге, с дроздовцами, в бою у беляков захватили. Снацала приглянулась, необыцная штука, потом попробовал стрялять — разонравилась: сложная, патроны цастенько заядают, тяжелая. А потом приноровился — ницего… Жаль только, цто патроны уже концились, а где такие найти — ня знаю…

Паша-председатель крутанул на столе патрон. Сергей взял валявшийся рядом второй, посмотрел.

Чуть меньше винтовочного, чуть больше автоматного. Этакий промежуточный. Сергей вспомнил, как выглядели патроны, которые им показывал на уроке ОБЖ учитель — бывший вояка. Гранату давал посмотреть, черную, ребристую, настоящую лимонку, еще пугал, что может взорваться. Даже один раз принес магазин от «калаша» и разрешил разрядить-зарядить.

— Паш, а винтовка эта немецкая?

— Поцему немецкая? — обиделся товарищ Поводень, — Наша, русская. Яё ясцо при царе какой-то офицер придумал…

— Калашников? — вырвалось у Сергея.

— Ня помню. Может, и Калашников…

Сергей недоверчиво посмотрел на автомат. Правда, что ли, вариант АК двадцатых годов?

А он еще думал предложить чертежи автомата. Зачем чертежи, если в этом мире автоматы еще при царе придумали. Под промежуточный патрон.

— Отдам я, пожалуй, своё ружье в музей, — мечтательно произнес Паша, — А цто? Будет и у нас в Загорках свой собственный, поцему нет? Дети будут приходить, смотреть, с цем их отцы от беляков отбивались…

Будет, будет здесь свой музей… Может, энтузиаст Паша его и создаст. Вот и проблема твоя разрешится, Сергей Аркадьевич, нужно будет только подождать до сорокового года, пока местный крестьянин откопает артефакт…

* * *

— Ну, ты, Сярежа, приходи через нядельку. Процитаю я над тобой заговор от пуль, от всяго. На Андрея Наливу. Запомнил? На Наливу.

Алена по своему обыкновению поглаживала Сергея по груди.

Синяки и побои прошли, беляки были разгромлены. Разве что нога изредка стреляла болью. Причин задерживаться в Загорках больше не было. У Сергея были мысли отправиться в город, но ленивая натура пока еще брала верх. «Поработаю пока у Никитича, там посмотрим…»

Недавно похоронили Данилу. Над гробом рыдали женщины и даже мужики, не скрываясь, смахивали слезу. Даже сам Сергей, на что уж наше время не приветствует мужские слезы, и то чувствовал, как они наворачиваются, на глаза, предательские капли.

В ночь нападения отряда капитана Ждана несколько беляков ворвались в комнатку Данилы. Он жил прямо в волисполкоме. Уж понять, что точно произошло, сложно, но, судя по всему, пара беляков решила, что безногий и безобидный — синонимы (если они, конечно, знали такое слово) — и, решив поиздеваться над Данилой, подошли слишком близко. На расстояние вытянутых рук.

Одному Данила проломил висок кулаком, в секунду даже не задушил, сломал шеи еще двоим, и уже схватил было трофейную винтовку, как его расстреляли.

Сергей поморщился, чувствуя опять пощипывание в глазах, и погладил по голове Алену.

— Добрый день.

В калитке стоял Вацетис.

Алена мгновенно ощетинилась. Сергей попытался было улыбнуться — все-таки латыш спас ему жизнь — но улыбка искривила губы и пропала. Не вызывал этот человек симпатии, все равно не вызывал.

Вацетис, не улыбаясь вовсе, прошел в калитку, за ним во двор проникли еще два человека — молодые парни. В белых рубахах с расстегнутыми воротами, в белых кепках. Такие же неулыбчивые.

— Цто вам нужно? — Алена мало что не шипела.

— Вы знаете, гражданка Выреева. Книга.

— Не отдам!

Сергей замер. Он не знал, на чью сторону встать.

— Тогда, — Вацетис улыбнулся, криво и неприятно, — с нами поедете ВЫ.

— А ты заставь мяня!

— Либо поедете со мной… — Вацетис извлек из кармана револьвер, — либо мы перешагнем через ваше мертвое тело и найдем книгу сами.

Вацетис смотрел очень серьезно, немного походя на Темного Властелина из книг. Сегодня он изменил своей обычной гимнастерке и был одет в черную одежду: сапоги, штаны, подпоясанная рубаха. Поверх всего, несмотря на лето — расстегнутый черный плащ.

— Ты ницего не забыл? — прищурилась Алена.

— Нет, — так же криво усмехнулся Вацетис, — Не сообщайте противнику о своей силе, и он не обнаружит вашей слабости, гражданка Выреева.

Латыш надменно взглянул на колдунью сверху вниз.

— В вашем заговоре «от всего», — он выделил последние слова, — не упомянуты благородные металлы. Серебряные пули…

Вацетис покачал револьвером.

— По какому праву? — Сергей неожиданно осознал, что загораживает Алену.

Вопрос был истеричным и глупым: ствол права Вацетиса смотрел Сергею прямо в живот.

Латыш, который, казалось продолжал смотреть на Алену сквозь ее заступника, перевел взгляд на Сергея:

— Сектант. Вам какое право нужно, гражданин Вышинский. Устроит ли вас такое?

Вацетис извлек из-за пазухи сложенный лист бумаги. Развернул и показал.