Нейр

— Послезавтрашний день игровой индустрии. Нейроимплантат. Устройство содержит искусственные нейросети. При его подключении уже не потребуются голограммы, генераторы запахов, тактильные датчики. Любое игровое событие обрабатывается в этом крошечном чипе, а результат транслируется непосредственно в рассудок пользователя. Понимаете? Это стопроцентное погружение в киберпространство, возможность жить там, по другую сторону экрана, испытывая всю гамму ощущений, даже тех, что не присущи нашему миру!

Ни фига себе… А я-то наивно полагал, что моя система — верх современных технологий!

— На людях нейроимплантаты еще не испытывались, — продолжил Артем Сергеевич.

— Простите… Все это круто… Даже в голове не укладывается… Но я спрашивал о медицине…

Он явно подготовился к разговору, ничуть не смутился, спокойно пояснил:

— При полном «погружении» в игровую реальность многие люди захотят задержаться там надолго. Возникает закономерный вопрос: что будет поддерживать их жизнь? Не отвечайте, Алексей, просто слушайте. Нейроимплантат — это лишь малая часть комплекса технологий. Будущее игровой индустрии невозможно создать в какой-то одной области знаний. Приходится работать на стыке многих секретных и перспективных проектов. Например, мы сотрудничаем с военно-космическими силами Земли, — они-то и предоставили для испытаний системы жизнеобеспечения.

Я уже догадался, к чему он клонит, но не удержался, спросил:

— Зачем вам я? Миллионы геймеров в очередь выстроятся, узнав о таком устройстве, — мой взгляд остановился на микрочипе.

— Они нам не подходят.

— Почему?

— Риски несоизмеримы. Я уже сказал: нейроимплантат обрабатывает каждое игровое событие, будь то прикосновение ветерка или смертельная рана. Устройство пока не откалибровано по уровню обратной связи. Кроме множества рискованных для человека игровых ситуаций, существуют и другие нюансы, которые сейчас — тайна за семью печатями. Как вы думаете, что именно испытывает маг, используя силу стихий?

— Понятия не имею…

— Мы тоже, — признался Артем Сергеевич. — Станет ли ему щекотно или же он рухнет замертво? На эти вопросы предстоит дать ответ в ходе испытаний. Заметьте, я полностью откровенен. Мы не можем привлечь к тестированию обыкновенных пользователей. Даже если они вызовутся добровольно. Смерть или серьезная психическая травма неизбежно вызовут скандал. Вы же подходите нам по всем параметрам, прошу простить за прямолинейность.

— Потому, что я при смерти и у меня нет близких?

— Да.

— Что конкретно потребуется от меня?

— Играть.

— Это работа мозга. А как с остальным?

— Не могу разглашать подробностей, но уверяю: вас будут лечить. С применением технологий, разработанных для дальних космических полетов.

— Тоже эксперимент?

— Да, — кивнул он. — По предварительным прогнозам процесс полного восстановления организма займет порядка двух лет. Сразу хочу предупредить — некоторые ваши органы и даже части тела придется заменить на биокибернетические протезы.

— И что в итоге? Если я выдержу?

— Вернетесь к нормальной жизни.

— Киборгом?

— О, не беспокойтесь. О проведенных усовершенствованиях будет знать лишь узкий круг лиц. В конце концов, множество людей живут с искусственным сердцем, имплантами, улучшающими слух или зрение, и никто не называет их «киборгами»! Кстати, все операции пройдут в «фоновом режиме». Вы совершенно ничего не почувствуете, ведь нейроимплантат будет транслировать ощущения, полученные из другой реальности. Алексей, соглашайтесь! В вашей ситуации предложение более чем щедрое и уместное.

— Понимаю… Но у меня есть просьба…

Он приподнял бровь, слегка подался вперед, — видимо не ожидал каких-то встречных условий.

— Говорите.

— Сколько у вас вакансий?

— Двадцать, — после недолгой паузы ответил он.

— Есть еще одна кандидатура, — я коротко рассказал ему о Кристе.

— Алексей, принимать такие решения — вне моей компетенции. Один из главных критериев при отборе — это желание сотрудничать с нами. Добровольно идти на осознанный риск, понимая возможные последствия.

— Ей совершенно нечего терять.

— Но сейчас речь идет о вашей жизни!

— Пожалуйста, поговорите с Кристой, — упрямо ответил я. — Адрес найдете в моем нанокомпе.

— Это мальчишество!

— Может быть. Но вы попытайтесь. Она — идеальный кандидат.

«Добрые дела никогда не остаются безнаказанными», — позже мне придется усвоить эту жестокую по сути, но справедливую для нашего мира аксиому.

— Настаиваете? Не боитесь упустить свой шанс? — он мельком взглянул на дверь, за которой явно кто-то дожидался окончания нашего разговора, затем наклонился и тихо, едва слышно переспросил: — Одно упоминание о существовании нейроимплантата, ставит человека в очень рискованное положение, в случае отказа от участия в эксперименте. А если она скажет «нет»?

Я лишь слабо пожал плечами. Действие препаратов заканчивается. Губы холодеют, возвращается боль. Сейчас легко поверить на слово, уцепиться за призрачную надежду. На самом деле все наверняка намного серьезнее и опаснее, иначе агенты корпорации не прочесывали бы реанимационные отделения больниц в поисках кандидатов.

Но разве у меня есть выбор?