Нейро-панк (СИ)

- То же самое могу сказать и про вас, детектив, - человек в допросной комнате смерил Маркеса тяжелым недоброжелательным взглядом, - Вы и ваши коллеги уже потратили на меня уйму времени, совершенно отказываясь признавать свою ошибку и, видимо, надеясь, что мне придет в голову сознаться в преступлении, которого я не совершал. Увы, детектив, мне приходится остаться на прежней позиции. Я в жизни не крал нейро-софта, не занимался нейро-вандализмом и прочими преступлениями. И чем быстрее вы это признаете, тем больше времени сэкономите и себе и мне.

Соломон слушал его, чувствуя противный холодок в кончиках пальцев и едкую горечь под языком. Эти слова и то, с каким выражением произнес их человек в допросной камере, были ему знакомы. Так, словно его собственные губы их произнесли. Наверняка, если бы он сам оказался там, наедине с Маркесом, в роли подозреваемого, он сам сказал бы нечто похожее. Соломон Пять был псом закона, хладнокровным, уверенным в себе и способным выдержать самое серьезное давление, от кого бы оно не исходило. «Нет, - поправил себя Соломон, вглядываясь сквозь мутное стекло в лицо допрашиваемого, - Это не Соломон Пять, это «Бейли», его старый спутник и компаньон…»

- А парня расколоть непросто будет, пожалуй… - проворчал Коротышка Лью, сидевший вместе с Соломоном в наблюдательной комнате, - Этот твой «Бейли» - тот еще орешек, знаешь ли. Держится уже пятый час. Вот же дубоголовый… Прости, Соломон. Этих ваших «Бейли» что, специально программируют быть такими ослами?

Коротышка Лью был сердит – по многим причинам. Он сам уже пытался расколоть господина Таччека и потерпел поражение, тем более неприятное, что его наблюдали коллеги. Он обрушил на подозреваемого целый град ехидных вопросов, насмешек, ядовитых намеков и едва закамуфлированных угроз, словом, все то, чем судьба наделила его и «Пака», но без всякого результата. Спокойный, как валун на океанской побережье, подозреваемый не собирался в чем либо признаваться, все атаки Коротышки Лью он встречал с завидным хладнокровием.

- Чертова ящерица… - пробормотал Коротышка Лью, когда, потратив без всякого толку два часа, вышел из допросной комнаты, - Ничего, этот красавчик мне все расскажет, включая то, с кем целовался в выпускном классе и какое нижнее белье предпочитает его папочка… Маркес, подмени меня. Жрать хочу.

Сейчас Коротышка Лью восседал за соседним столом и сопел над второй миской консервированного одэна с тунцом, временами бросая сквозь односторонне-прозрачное стекло раздраженные взгляды. Надежды на перемену тактики себя не оправдали – вместо того, чтоб начать сотрудничать с терпеливым и вкрадчивым Маркесом, господин Таччек упрямо гнул свою линию, при этом сохраняя совершенное спокойствие. На его месте Соломон, скорее всего, поступил бы так же.

Сейчас же ему самому спокойствия сильно недоставало. Впившись руками в подлокотники кресла и стараясь не слышать чавканья Коротышки Лью, он чувствовал, что сам оказался разделен на две части, словно стекло-зеркало разрезало его надвое, как и допросную комнату. По одну сторону сидел сам Соломон Пять, спокойный и уверенный в себе, по другую – его дрожащая и жалкая душа, потеющая в плотном костюме. На мгновенье ему действительно показалось, что все проблемы можно разрешить, если сломить полупрозрачную преграду, отделяющую его от настоящего Соломона. Если схватить тяжелый стул и швырнуть его в стекло… Может, в звоне разлетающихся осколков две сущности в миг объединятся?.. Впрочем, он быстро вспомнил о том, что стекло бронированное, и наваждение отступило.

- Бросайте, - почти дружелюбно посоветовал Маркес, причесывая пятерней волосы, - Вы сами понимаете, что ваше сопротивление совершенно бесполезно. Вы ведь пользуетесь «Бейли». Опытному человеку хватит одного взгляда, чтоб это распознать. Или вы считаете, что детективы Транс-Пола – набитые дураки?

- Я действительно использую нейро-модель «Бейли», - ответил подозреваемый, не проявляя никаких внешних признаков беспокойства, и потер подбородок таким знакомым жестом, что у Соломона, сидящего за стеклом, екнуло сердце, - И даже не отрицаю этого. Но с какого момента это стало преступлением?

- То есть, вы признаете, что используете «Бейли»? – уточнил Маркес, - И все еще утверждаете, что непричастны к преступлению?

- Ну разве что если считать старомодность преступлением против моды… Я люблю старые вещи и люблю «Бейли». Не вижу в этом ничего предосудительного.

- Мы говорим не о моде! – Маркес позволил своему голосу грозно звякнуть, - А о нейро-взломе. Циничном и аморальном.

- Об этом мне ничего не известно. Извините, детектив. Я честный гражданин и всегда следую закону Фуджитсу.

- Следуете закону, значит? Тогда почему вы не можете предъявить документы на свою нейро-модель? Если этот «Бейли», который в вас установлен, лицензионный, почему вы не покажете нам свидетельство? Почему упорствуете?