Нейромант

Потом он отсчитал девять десяток. Аккуратно положил их возле тарелочки с изображенными на ней молитвенно сложенными руками.

Очаровательные денежки. Очень хорошие денежки. Он их сам сделал.

* * *

В этот раз он не захотел беседовать. Она пила «Маргариту», он заказал то же самое. Она заплатила, вытащив деньги неуловимым движением откуда-то из глубокого выреза платья. Он успел заметить, как там смыкаются жабры. В нем что-то возбудилось, но это не было связано с эрекцией.

После третьей «Маргариты» их бедра соприкоснулись, и по его телу поплыли медленные волны оргазма. Напряжение было сосредоточено в том месте, где они касались друг друга, – размером не больше ссадины у него на пальце. Он раздвоился: один, тот, что внутри, сливался с ней в абсолютном клеточном единстве, а оболочка, небрежно развалившаяся на табурете, положив локти на стол по обе стороны от бокала, крутила в пальцах трубочку для коктейля. Задумчиво улыбаясь в прохладном полумраке.

Лишь на мгновение – на одно-единственное мгновение – смутное беспокойство вынудило Коретти бросить взгляд вниз, где пульсировали нежно-рубиновые трубочки и трудились щупальца с жадными губками. Будто сплетенные усики двух странных анемон.

Они спаривались, и никто об этом не подозревал.

А бармен, принеся очередную порцию выпивки, выдавил усталую улыбку и сказал:

– Все льет, а? И как ему не надоест?

– И всю неделю так, будь он неладен, – ответил Коретти. – Хлещет как из ведра.

Он выговорил это совершенно правильно. Будто настоящий человек.

Зона влияния [47]

Когда Хиро щелкнул переключателем, мне снился Париж зимой, его мокрые темные улицы. Боль, вибрируя, поднялась со дна черепа, взорвалась в глубине глаз полотнищем голубого неона. Распрямившись, как пружинный нож, я с воплем вылетел из гамака. Я всегда кричу. Считаю это обязательным. В мозгу бушевали волны обратной связи. Переключатель боли – это вспомогательный контакт в имплантированном костефонном передатчике, подключенный прямо к болевым центрам: именно то, что нужно, чтобы прорваться сквозь барбитуратный туман суррогата. Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы мир снова стал на место. Сквозь дымку снотворного всплывали айсберги биографии: кто я, где я, что я тут делаю, кто меня будит.

Голос Хиро то и дело пропадал, в мою голову он проходил через все тот же костефон.

– Черт тебя побери, Тоби! Знаешь, как бьет по ушам, когда ты так орешь?

– А пошел ты со своими ушами, доктор Нагасима, знаешь куда?.. Мне до твоих ушей как до…

– Нет времени на любовную литанию, мой мальчик. У нас работа. Кстати, что там за пятидесятимилливольтовые всплески в твоей височной кости, а? Подмешиваешь что-то к транквилизаторам, чтобы расцветить сны?

– У тебя энцефалограф дурит, Хиро. И сам ты псих. Я просто хочу поспать…

Рухнув обратно в гамак, я попытался закутаться в темноту, но навязчивый голос уходить не желал:

– Прости, дружок, но ты сегодня работаешь. Час назад вернулся очередной корабль. Бригада шлюзовщиков уже на месте. Сейчас как раз отпиливают двигатель, чтобы корабль прошел в люк.

– Кто в нем?

– Лени Гофманшталь, Тоби. Физхимик, гражданка Федеративной Республики Германия. – Он подождал, пока я перестану стонать. – Есть подтверждение: это пушечное мясо.

Чудный рабочий сленг мы тут выработали. Он имел в виду вернувшийся корабль с включенной медицинской телеметрией, в котором имелось 1 (одно) тело, теплое, то есть живое; психологическое состояние космонавта пока не установлено. Я тихонько покачивался в темноте с зажмуренными глазами.

– Похоже, ты – ее суррогат, Тоби. Ее профиль ближе всего к профилю Тейлора, но он пока в отлучке.

Знаю я, что это за «отлучка». Тейлор сейчас в сельхозотсеке, под завязку накачан амитриптилином и занимается аэробикой, чтобы сбить приступ очередной клинической депрессии. Типичное для суррогатов профзаболевание. Мы с Тейлором не ладим. Забавно, как обычно недолюбливаешь тех, чей психосексуальный профиль слишком уж похож на твой собственный.

– Эй, Тоби, где ты кайф берешь? – Ритуальный вопрос. – У Чармиан?[48]

– У твоей мамочки, Хиро.

Он так же хорошо, как и я, знает, что у Чармиан.

– Спасибо, Тоби. Через пять минут чтоб был у лифта в Райский Уголок, а не то я пошлю за тобой русских санитаров, уж они-то тебя поставят на ноги.