Нейромант

Период сосредоточенного внимания не больше, чем у комара, подумал Кейс, оглядываясь по сторонам.

Комната была меньше той, которую снял Армитидж для них с Молли, и находилась она несколькими этажами ниже. На стекло балконной панели были переведены пять огромных хромо–снимков с Тэлли Ишэм, намек на длительное проживание в номере.

— Потрясно, правда? — подошла к нему Кэт.— Я сама их щелкнула. В Пирамиде «С–Н», когда мы прошлый раз мотались на Землю. Она стояла ну вот прямо так близко и Улыбалась ну вот так естественно. А ведь там, Люпус, было совсем хреново, ну прямо туши торшер, это же как раз на другой день после того, как эти гопники, команда Царя Иисуса, скинули ее в воду, ты помнишь?

— Да.— По не совсем ясной причине Кейсу захотелось уйти отсюда, поскорее и подальше.— Ужасно.

— Ну так что там,— вмешался Брюс,— насчет этой беты?

— Вопрос в том, примет ли ее мой организм,— поднял брови Кейс.

— Сделаем, значит, так,— предложил парень.— Ты попробуй. Если твоя поджелудочная выдаст «добро» — это будет за счет заведения. Пробная доза — всегда бесплатно.

— Слышал я эту песенку, и не раз,— ответил Кейс, принимая у Брюса ярко–голубой дерм.

— Кейс? — Молли села в постели и отбросила волосы, которые лезли ей в линзы.

— А кто же еще, лапа?

— Что это с тобой? — Зеркала неотрывно следили за пересекавшим комнату Кейсом.

— Я забыл название.— Кейс вынул из кармана рубашки плотно свернутую пластиковую упаковку голубых дермов.

— Господи,— простонала Молли,— только этого нам не хватало.

— Устами твоими глаголет истина.

— Какие–то два часа без присмотра, и ты успел уже отличиться.— Она покачала головой.— Надеюсь, ты придешь в себя к вечеру. Мы же званы Армитиджем на ужин. В «Двадцатый век». Нужно проследить, чтобы Ривьера тоже не накачался.

— Да,— протянул Кейс и прогнулся, на лице играла блаженная улыбка крайнего удовольствия,— чистый отпад.

— Слушай,— нахмурилась Молли,— раз эта дурь действует на тебя, несмотря на все ухищрения хирургов из Тибы, у тебя же наверняка будет жуткий отходняк.

— Ну вот, все пилишь, пилишь и пилишь,— обиженно возопил Кейс, расстегивая ремень.— Ну хоть бы слово добрее сказала.— Он снял штаны, рубашку и нижнее белье.— Надеюсь у тебя хватит ума воспользоваться преимуществами моего неестественного состояния.— Он посмотрел на низ своего живота.— Ты только посмотри на это неестественное состояние.

— Это — ненадолго,— рассмеялась Молли.

— Надолго, надолго,— успокоил ее Кейс, вскарабкиваясь на пляжного цвета матрас.— Это–то и есть самое неестественное в моем неестественном состоянии.

11

— Что это с тобой? — поинтересовался Армитидж, когда официант усаживал гостей за его столик. Самый маленький и самый дорогой из ресторанов, плававших в небольшом, соседствовавшем с «Интерконтиненталем» озере, назывался в действительности не «Двадцатый век», а «Вингтим Сикль» — то же самое, но по–французски.

Кейса бил озноб. Про отходняк Брюс скромно умолчал. Попытка взять стакан воды со льдом окончилась позорной неудачей, руки не слушались.

— Съел, может, чего–то не то.

— Проверься у врача,— сказал Армитидж.

— Да ну, ерунда, просто гистаминовая реакция,— испуганно соврал Кейс— Со мной бывает, когда путешествую — то одно съешь, то другое.

Армитидж был одет в темный костюм, слишком официальный для подобного места, и белую шелковую рубашку. На руке, державшей бокал с вином, скромно позвякивал золотой браслет.

— Я заказал для вас,— сказал он.

Молли и Армитидж молча ели, Кейс же ограничился тем, что раскромсал свой бифштекс на кусочки, трясущимися руками погонял эти кусочки по тарелке, вздохнул и оставил их лежать в густом, экзотическом (видимо) соусе.

— Ну ты вообще,— заметила Молли, когда ее собственная тарелка опустела.— Отдай уж тогда мне. Ты знаешь, сколько стоит это мясо? — Она взяла его тарелку.— Животное выращивается несколько лет, потом его убивают. Это тебе не какая–нибудь синтетика–гидропоника.

Она подцепила вилкой один из кусков и стала жевать.

— Не хочется мне что–то есть,— выдавил из себя Кейс. Его мозг словно поджарили, почище того бифштекса. Или нет, скорее уж бросили в горячий жир, да так там и оставили, затем жир охладился и застыл толстым слоем на усохших, съежившихся полушариях, ежесекундно простреливаемых зеленовато–пурпурными вспышками боли.

— Видок у тебя — полный абзац,— подбодрила его Молли.

Кейс попробовал вино. После бетафенэтиламина его вкус напоминал йод.

Свет в зале чуть потускнел.

— Le Restaurant Vingtie me Siecle,— раздался из ниоткуда голос с откровенным акцентом Муравейника,— с гордостью представляет вам голографическое кабаре мистера Питера Ривьеры.

Из–за столиков раздались редкие аплодисменты. Официант зажег свечу, поставил ее на их стол и начал убирать тарелки. Вскоре свечи замерцали на всех двенадцати столиках ресторана все бокалы были наполнены.

— Ну и что сейчас будет? — заинтересовался Кейс, но Армитидж не ответил.

Молли ковыряла пурпурным ногтем в зубах.

— Добрый вечер.— на небольшой эстраде в конце зала появился Ривьера.