Нейронная одержимость (СИ)

— Эй, дамочка, ты ещё тут? — негромко осведомляюсь я.

— Как невежливо… — в ушах слышу приглушённое фырчание, скорее лисье, нежели человеческое. Короткие помехи в глазах — и передо мной прямо из воздуха материализуется привычная женская фигура, закованная в доспехи — Тут я.

— Помочь не хочешь? Как-никак, в одной лодке плывём.

— Моя помощь весьма дорога, и у неё есть своя цена, дорогой, — мурлычет демоница.

— Даю расценки: я либо подхожу к патрулю, каюсь…

— … и получаешь лазерный болт в голову, — саркастично комментирует Ада.

— …или не подхожу. Выбор за тобой.

— Что ж… в тебе слишком много горячности, милый. Я чувствую отсвет многих знаний и многих эмоций… зачем же тебе моя помощь? Неужели хочется ещё чуть-чуть?

— Можно и так сказать, — дипломатично отвечаю, стараясь игнорировать раздражение от подначек демоницы. — Где я? В каком времени?

— В реальности. Уж это небо от родного я отличу, — усмехается девушка, проверяя металлические ногти. — А время… будто ты сам не знаешь, мм?

Я не отвечаю. Не очень хочется палиться перед демонической сущностью прям сразу. Хоть она и расколола меня в первом же полноценном разговоре.

— Что ж, курьер с инфодемоном в «ракушке». Могу посоветовать тебе несколько вещей. Первое — держаться подальше от церковников. Я расстроюсь, если мой милый носитель попадёт в руки к злейшим врагам. Второе — не ссорься с Великими домами, какими бы жалкими не казались высокородные. Бояре злопамятны и могут хорошо попортить твою оболочку. Третье — как можно скорее покинь правый берег города. На левом мы слишком громко повеселились, и скоро тут начнётся облава.

Мудрые советы. Правда, меня коробит обращение «мы». Нет никакого «мы», только я да информационный паразит в моём импланте, который…

— Кто ты?

— Твоя попутчица на неопределённое время.

— Не очень содержательно.

— Какой вопрос — такой и ответ, — пожимает плечом Ада.

— Что за субчик был с нами в Пургатории?

Демоница заливисто, искренне смеётся, а уши закладывает мне. Кое-кто из людей вокруг морщится и стучит по челюсти, словно у них что-то заболело или засбоило. А мне остаётся надеяться, что смех собеседницы не привлечёт внимания местных церковников.

— Ну же, милый. Не стоит начинать приятное знакомство с допроса.

— Я владелец твоего обиталища, — негромко возражаю, тщательно выбирая слова. Пусть вокруг многие говорят «в пустоту» (как любители беспроводных гарнитур в оставленном мной мире) — но вряд ли многие общаются на оккультистскую тему с демоном. Любой из них может донести, если услышит лишнего.

— Я неуязвима для тебя ровно настолько же, насколько неуязвим ты, — мягко возражает мне Ада. — Сомневаешься в моей силе? Попробуй вырвать меня из нейры и не умереть при этом. Сомневаешься в моих словах о реальности? Что ж, купи себе дрянной ножик в любой лавке и вскрой себе руку.

— Некогда во сне меня зарезали, — возражаю я, и старый кошмар даёт о себе знать фантомной болью в животе, — так что это ещё ничего не значит. Ты не даёшь мне фактов, просто ставишь своё слово против моего.

Ада вновь фырчит и начинает растворяться в воздухе. Уже когда сквозь её доспехи становится виден дощатый тротуар, я слышу, как демоница оставляет последнее слово за собой:

— Тогда подождём, милый, когда день вновь сменится днём.

Дожить бы ещё до следующего дня… Я никогда не был романтиком «высокого средневековья», пусть в нём каждый носит в себе по одному импланту минимум. Неземное искусство и мастерство наверняка соседствуют с инфекциями — и хотя с гигиеной тут вроде почти нормально (уж потных людей и в моем времени всегда достаточно), но вот болезни и преступность меня беспокоят не меньше, чем церковники неведомой веры и обломки памяти Адриана. Может, свалить подальше? Речка, шалаш, ловля лещей?

Рядом со мной стоит мой отец, седой, но все еще крепкий. Дружина расположилась в отделении, и мне кажется, что они уважают наш покой, хотя в реальности — лишь охраняют от лишних гостей. Рядом с нами лишь старый гридень, прошедший с нашей семьёй через множество испытаний и невзгод. Мы идем к берегу в тишине, словно совершаем семейный обряд, беря с собой надежду на удачный улов и память о наших предках. Отец поднимает взгляд к небу, вдыхает свежий воздух и поворачивается ко мне с грустной улыбкой.