Нейросеть (СИ)

- Я разговариваю с тобой и одновременно смотрю на ту информацию, которая доступна мне с моим допуском. Всё как ты говоришь - действительно три года назад он начал полностью полагаться на Сеть в своих решениях. Но почему эти самые модули подействовали именно так, а не подали сообщение, сигнал тревоги или вроде того?

- Я пока не знаю. Сеть стала очень сложной системой, сверхструктурой, объединяющей огромное количество информационных узлов - от людей, до сообществ, роботов и вплоть до датчиков. Нейростеть далеко не только система связи и передачи информации, интегрированная с тем, что раньше называли "система автоматической поддержки принятия решений". Она в значительной мере уже живёт своей жизнью и какие-то действия неожиданны даже для её создателей. Мы развиваемся вместе с ней, узнаём и настраиваем её тоже вместе с ней самой. В общем, наше общество, объединённое Нейросетью постепенно превращается в гигантскую сверхсистему или сверхорганизм, как кому нравится. Надеюсь, бессмертный.

- Я всегда знала, что ты очень умный и доминантный павиан. Мне везло на умных и талантливых мужчин.

- Бабуин, а не павиан, - сделав обиженное лицо, улыбнулся тот, кого она называла Толей, - это талантливые мужчины видят в тебе особенное. Ладно, пока, "буду ждать ответа вашего совета."

- Извини, не хотела обидеть, - рассмеялась Надежда, - мужчина всегда остаётся немного ребёнком и немного обезьяном. Счастливо тебе, "бабуин".

Прощальный Костёр. Двадцать лет назад. Земля, Тихий океан.

На острове горел костёр. В тропиках особой нужды в нём не было, однако, у огня люди чувствовали себя более защищёнными. Больше миллиона лет назад их предки сидели также вокруг костра. Огонь готовил пищу, давал тепло и держал на расстоянии опасных хищников. Так и записалось в генетической памяти, что костёр отпугивает зло.  Их сейчас защищала самая патрульная авиация, боевые дроны, несколько кораблей с ядерным оружием, в нескольких километрах на островке по соседству окапывались морпехи, на фронтир выдвигалась аэростатная база гиперзвуковой авиации, подтягивались подводники. Но с костром казалось безопаснее, как это ни странно.

Прошло много лет и Саша помнил,словно всё было вчера, лёгкий запах дыма и немного пьянящий аромат женских волос, тропическую ночь, прикосновение светкиной щеки к его плечу, узенький серпик луны между быстро летящими тёмными облаками, суровый рокот океанского прибоя, ночной бриз, поднимающиеся столбом искры костра из "плавника" - деревянного мусора из моря. Ребята, сидящие вокруг костра, кажутся красновато-бурыми в мерцающих отсветах потрескивающего пламени. Тех, кого он больше никогда не увидит, Саша так и запомнит какими они были около костра в ту последнюю ночь на их острове, который они так никогда и не достроят.

Романтичный спокойный амбал Мишка смотрел на звёзды, как обычно, чему-то улыбаясь. Невысокий резкий разбитной балагур Ромка, напоминающий "авторитетного пацана с понятиями" из подворотни рабочих районов русского городка переворачивал большим суком дрова в костре. Щуплый "водный человек" Герка не отрываясь, смотрел в огонь, охватив колени руками, как обычно, думая о чём-то своём. Бывалый крепкий мужик, Саня Старший, налаживал голографический проектор, время от времени почёсывая бритую голову. Ася, подружка Ника, с заплаканными глазками сидела, прижав пухленькое личико к плечу крепкой высокой Лики.

Дымов обещал завтра утром отвезти Асю в госпиталь, где должны скоро были оперировать Ника. Пока до сих пор идёт консилиум, состояние крайне тяжёлое, если бы не Ия, вообще бы не довезли.

Саня отхлебнул глоток рома из стаканчика и вытянул к костру начавшие отекать ноги. "Больно?" - тихо спросила Света, ткнувшись лбом в его плечо. "Не," - соврал Саша, - "просто чешется, заживает."

С другой стороны костра сидел, вытянув длинные ноги "Пингвин-5", он же Вадик Кожан, старый друг ещё по лётному училищу. Он почти заканчивал, когда Саня только начинал учиться, но отношения как-то сами по себе сложились сразу, так оно и бывает с подходящими людьми. На пингвина жилистый высокий белорус Кожан был похож меньше всего, но "позывной из песни не выкинешь". Вадик наполовину завернулся в покрывало, несмотря на жаркую ночь и костёр, его немного морозило от трёх лёгких ранений - в плечо, голень и грудную мышцу. Ничего страшного, просто крови было много. Невдалеке чуть похлопывал на ветру его постиранный от крови и заштопанный девчонками лётный комбинезон. Вадик выглядел очень бодро. Будь это не тяжело бронированный штурмовик, а любой другой самолёт, пилот вряд ли бы остался жив, а тут только царапины. Пилотский шлем был разбит в дым, но попадание выдержал, так Вадик бой и заканчивал - на ручном управлении, с наполовину разбитой электроникой. Он и правда от бога, через двадцать лет его будут считать одним из лучших атмосферных пилотов Космических Поселений.