Неискушенные сердца

Табризия потянулась к его руке, поднесла ее к лицу и посмотрела на Париса с обожанием.

— Ты начинаешь, наконец, успокаиваться, моя прелесть?

Она зевнула и свернулась клубочком.

Табризия проснулась, когда дневные тени удлинились. Она почувствовала запах еды, и впервые за неделю ее желудок не протестовал. Парис принес ей бархатный халат, и когда она посмотрела на мужа, то увидела — он сбрил бороду. Лицо ее осветилось улыбкой, она протянула руку и погладила чисто выбритую кожу.

— Ты это ради меня?

Он кивнул.

— Я подумал, может, борода тебя немного пугает. Давай поешь чего-нибудь.

Он подвинул маленький столик, поставил его перед камином и поднял три серебряные крышки с трех больших тарелок. Копченая осетрина в окружении крабов, тетеревов в красном вине и барашка. Табризия взяла маленький кусочек осетрины, но оставила нетронутым на тарелке.

Парис не сводил с нее глаз. Он не мог вспомнить, когда был так счастлив.

— Ну съешь что-нибудь, дорогая, — настаивал он.

— Я не могу есть, когда ты так на меня смотришь.

— Давай я тебя покормлю.

Парис придвинулся к ней и посадил к себе на колени. Он кормил ее осетриной и уговаривал съесть хоть немного мяса.

— Все, больше не хочу. — Она покачала головой, улыбаясь нежно и не отрывая от него взгляда. — Теперь посмотрю, как ты ешь.

Парис ел с наслаждением, запивая обед вином.

— Ну, у тебя настоящий мужской аппетит! — улыбнулась Табризия.

— Я во всех отношениях мужчина, — уверил он ее.

Их взгляды встретились поверх бокалов, и она скромно опустила ресницы. В его глазах читалось страстное желание!

— Я скажу миссис Холл, чтобы она велела согреть тебе воды. А сейчас у меня дела, но обещаю, я скоро приду. У нас с тобой полно нерешенных проблем.

Он натянул мягкие высокие сапоги и тщательно выбрал два кольца из шкатулки с драгоценностями.

К тому времени, когда он вернулся, Табризия уже помылась и надела белую ночную рубашку со складочками, искусно скрывавшими, а когда надо открывавшими милые изгибы тела. Стоило лишь повести рукой. Парис вынул шпильки из ее волос, и они рассыпались по плечам. Ему хотелось крепко прижать ее к себе, зарыться лицом в огненный водопад, но вместо этого Парис взял ее за руку и подвел к зеркалу.

— Смотри, какая ты красивая, — прошептал он и встал рядом с ней. — Сегодня мы похожи на любовников, — выдохнул он ей в волосы. — Теперь будем так смотреться каждый вечер, наблюдать, как мы меняемся.

— Я и понятия не имела, что ты такой романтик, — улыбнулась она. — Ты, наверное, набрался этого у парочки, которая сейчас переживает медовый месяц.

— Медовый месяц придумали французы. Обычно французская аристократия закрывала молодых в спальне невесты на месяц. Все это время они никого не видели, только друг друга. А еду им ставили под дверью.

— И что они делали целый месяц? — невинно глядя на него, в полном изумлении спросила Табризия.

Парис повернул ее так, чтобы заглянуть в глаза.

— Они узнавали друг друга очень-очень близко, — тихо объяснил он и засмеялся, когда она покраснела.

Он снял камзол, потом рубашку. Табризия вздрогнула.

— Тебе холодно, любовь моя. Пойду разожгу огонь.

Табризия смотрела, как он опустился перед камином на колени. Когда она наблюдала за ним, с ней происходило что-то странное. Всегда, с самого начала, с их первой встречи в приюте, куда он пришел навестить девочку, одинокую, заброшенную и чего-то ожидающую. Да, она сразу полюбила его, до сумасшествия, но не осмеливалась признаться в этом ни себе, ни ему. Она панически боялась реакции своего тела на этого мужчину, ставшего теперь ее мужем до конца дней, поскольку их союз освящен церковью. Она подошла к Парису, оглядела его широкие обнаженные плечи. Он повернулся и перехватил ее внимательный взгляд.

— Когда ты смотришь на меня, я едва дышу, — призналась она.

— У меня тоже от тебя дух захватывает, прелесть моя.

После его слов она почувствовала себя легкой, как пушинка. Он предложил поджарить каштаны в камине, взял сковороду с длинной ручкой и держал над пламенем, пока по комнате не поплыл вкусный запах. Каштаны были готовы, они сдирали с них шкурку, обжигая пальцы. Парис поднес к губам ее руку, поцелуями успокаивая боль.

— А тебе не холодно без рубашки? — безотчетно спросила она.

— Мне вообще никогда не бывает холодно. Потрогай меня, — предложил он

Табризия прикоснулась к его плечу, потом скользнула рукой по груди. Он застонал, потянулся к ней, нежно коснулся губами, бормоча ее имя, еще какие-то слова любви и сходя с ума от желания. Она едва не теряла сознание от пробудившейся чувственности. Ощущения были новыми для нее и необыкновенно приятными. Она таяла в его руках, совершенно забыв о рассыпавшихся каштанах.

— Скажи «Парис», — попросил он — Я хочу услышать свое имя из твоих уст

— Парис, — выдохнула Табризия, и он стал целовать ее снова и снова, пока их губы не слились в страстном порыве.

Каждое движение вело к обладанию, но Парис не давал себе воли, понимая: если он не остановится, страсть вырвется из-под контроля. Он пытался говорить легко и непринужденно, но от сдерживаемого желания голос звучал натужно.