Неисповедимый путь

В груди что-то оборвалось, сердце заныло, в голове сжало и начало насильно выталкивать из меня слёзы, кулаки сжались, зубы заскрипели от сдерживаемых рыданий. Желание ударить его, было таким сильным, что боясь саму себя, я побежала из гостинной к выходу, на моём пути была Жоли, она с круглыми глазами и ладошкой у рта, смотрела на меня, она всё поняла и не стала меня держать. Выскакивая на улицу, я услышала край разговора.

— Бальмар! Ты мой друг, но это слишком, она иномирка, ей и так тяжело, — грубо сказал Олмар, — Любава, подождите, он не со зла!

Когда я бежала по улице, дождь смешался со слезами, хотелось кричать от боли, меня разрывало на части, такие простые слова мага, выбели из меня дух, всё вокруг стало чужим и враждебным, казалось, что я никому не нужна и всем наплевать на то, что будет со мной, может так и есть, но вера в лучшее не позволяет думать так до последнего. Зачем так жить? Почему я продолжаю бороться? Для кого?

— Любава! — кричал Олмар.

— Я догоню и извинюсь, ты прав, я погорячился, — сказал Бальмар, этих слов я уже не слышала.

Увидев навес под которым стояла лавочка, решила спрятаться там, тем более все люди разбегались по домам и ею никто не заинтересовался. Я сидела и пыталась собраться с силами, пыталась убедить себя, что это стресс, а все упаднеческие мысли временны. Маг догнал меня, но меня уже опустошило и было всё равно, зачем он здесь.

— Простите меня, я не знал, что вы здесь не по своей воле, я думал, вы обычная селянка, которая ищет жалостливых людей, чтобы воспользоваться ими, — медленного проговорил Бальмар, — простите, даже такое оправдание, не оправдывает моей грубости.

— Уходите, я вас простила.

Он встал и ушёл, я просидела минут пять и уже продрогла от мокрого платься, из зелёного, оно стало практически чёрным от воды, нужно идти, но нет сил и желания, тем более я хотела на рынок, спать на этих предметах пытки, я не смогу. В момент, когда решила, что пойду на рынок, как только закончится дождь или утихнет, вернулся маг, развернул что-то из темной, не однородной бумаги и накинул мне на плечи, это оказался тонкий, вязаный, из наинежнейшей шерсти платок молочного цвета, от него сразу стало теплее, а сердце от такой заботы дрогнуло.

— Я не плохой, как вы могли подумать, простите меня ещё раз, — он посмотрел на меня своими серебристыми глазами, из-за тёмного освещения они казались жидкой ртутью, его лицо было серьёзным, он, явно, извинялся не потому, что не хотел обидеть друга, а потому, что сам чувствовал вину.

— Хорошо, мне не следовало вести себя как ребёнок, простите, мне тяжело отпустить близких, — засмущалась я, ну и устроила сцену, прям подросток какой-то.

— Давайте я вас провожу, дождь уже закончился, — осматриваясь, сказал он.

— Нет, спасибо, я ещё на рынок хотела зайти.

— Тогда, прощайте.

— Прощайте, — ответила я, он развернулся и быстрым, размашистым шагом ушёл в сторону дома Олмара.

Какие тараканы поднимали головы в его мозгу, когда он так грубо разговаривал со мной, хотя его извинения, делают ему честь. Погладив свой новый платок и насладившись его мягкостью, я достала карту из своего женского тайника, надо купить сумку, а то как-то не прилично. Разобравшись где я, примерно, нахожусь, пошла в сторону рынка хлюпая балетками, надо было ботинки одеть.