Неисправимая ошибка

— Продолжайте, — суровый взгляд судьи медленно скользит по всему залу, ненадолго останавливается на мне. Хочется съёжиться от него, но я держусь. Кусаю щёки, чтобы себя не выдать. В голове стучат слова адвоката: «Держаться. Не выдавать себя. Всё получится».

— А что продолжать, и так всё ясно. Я часто гуляю здесь с собакой. Около девяти вечера к ней приходил убитый, пробыл около часа, я как раз возвращалась домой после прогулки.

— И Андрея Колесникова, подозреваемого, не было в это время дома? Не заметили вы его присутствие?

— Его машины не было на парковке, — качает головой женщина.

Вызывали и других свидетелей, но они ничего толкового не могли рассказать. Дело играло не в нашу сторону. Я молча сидела и смотрела на Андрея. Он опустил голову. Екатерина защищала его, приводила весомые доводы, но наша победа висела на волоске. Придвигалась моя очередь. Я подбирала слова для его защиты. Вызвали Андрея.

— Синьор Колесников, где вы были в день убийства синьора Сержио Нардаччи?

— На работе.

— Это может кто-то подтвердить?

— Нет, потому что в офисе я был один, разгребал бумажные дела.

— Ваш офис находится рядом с салоном?

— Нет. Он находится в пятнадцати минутах езды на машине от него.

— Соответственно вас не мог видеть в этот день персонал и ваша актуальная гражданская супруга синьора Алика Нардаччи?

— Да, именно. Я с ними не пересекался в этот день.

— Во сколько вы вернулись домой?

— Около десяти вечера.

— Это может кто-то подтвердить?

— Да, Алика Нардаччи, мы живём вместе.

— Как часто вы задерживаетесь на работе до этого времени?

— Не часто, но иногда приходится.

— У вас были проблемы с синьором Сержио?

— Нет, мы даже не общались.

— Ревновали ли вы его к Алике Нардаччи?

— Нет.

— Не было причины? Как нам известно, Сержио Нардаччи пытался вернуть её, приходил в салон, к вам домой, тревожил звонками.

— Нет, причины для ревности не было, — сухо продолжает Андрей.

— Почему же?

— Потому что Алика — моя женщина, всегда ею была и будет, чтобы не произошло.

— Вы так уверены в этом?

— Да, потому что она любит меня.

— А вы её? — внезапно спрашивает судья и на мгновение зал заполняет пауза. Она кажется бесконечной, моё сердце пульсирует в ушах, я смотрю в глаза Андрея, но они не выражают ничего. Холодные, безэмоциональные. Его непродолжительный взгляд с туманным выражением скользит по мне и губы трогает мрачная улыбка.

— Я позволял себя любить, — потухшим голосом наконец-то выдаёт он и моё сердце пропускает удары. На мгновение мне кажется, что я сейчас задохнусь. Его слова меня царапают. Нет, они меня больно колют ножом в самое сердце. Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох. Правда никому не нравится. Но как бы мне не было трудно принять подобное — это правда, которую я настойчиво не хотела замечать.

— И? Продолжайте, — настойчиво просит судья.

— Поэтому у меня не было повода для ревности и тем более для убийства её бывшего мужа, — я открываю рот, хочу закричать ему в ответ, как он осмелился вообще обнажить правду при всех, но обессиленно умолкаю, почувствовав на себе тяжёлый взгляд Екатерины. Бросаю отчаянные взгляды в сторону Андрея, но он уже на меня не смотрит. Он никогда не говорил мне подобного, а наоборот, утверждал в обратном: желал быть со мной, переехал сюда ради меня, разрушил мою семью и мою спокойную жизнь и всё для чего?

— Конечно, кто не любит, тот и не ревнует, и не убивает соперника, — лаконично констатирует судья и заканчивает допрос.

Я смотрю на Андрея и удивляюсь тому, что ни в ком зло не бывает так привлекательно, как в нём. Как он это делает? Как вообще ворвался в мою жизнь, мои мысли, вытягивает из меня душу? Взглядами, словами, поведением, намёками. Он и в этой ситуации умудряется выйти сухим из воды. У него не было мотива убивать моего бывшего мужа- ведь он меня не любит. Он меня не любит… звучит в ушах и отдаёт ножом в сердце.

Слышу, как вызывают меня, последнюю допрашиваемую свидетельницу. Кислород проникает в обожжённые лёгкие, возвращая мыслям ясность. Главное, выдержать этот допрос и всё пройдёт. Всё проходит. Всё будет хорошо.

Я иду и чувствую, как под ногами пульсирует пол. Ступням горячо, будто они не хотят идти и оттягивают этот неприятный момент.

— Итак синьора Алика Нардаччи, в каких отношениях вы состояли с бывшем мужем после развода?

— Ни в каких, мы не общались, до последнего момента, когда он нашёл меня в салоне, заявился туда, а потом и вовсе домой.

— Чего он хотел в тот вечер?

— Он хотел вернуть меня, начать всё с начала, но я ему отказала. Потому что между нами всё кончено и не может быть продолжения.

— Андрея Колесникова не было в это время дома?

— Нет, он вернулся позже, как раз после того, как Сержио ушёл.

— Вы прожили с Сержио пять лет, как думаете, кто его мог убить? Были ли у него враги?

— Нет, врагов не было. По крайней мере я не знала.

— У вас есть какие-то предположения, кто может быть убийцей?

— Нет, — я качаю головой и опускаю глаза. Выдержать. Не сломаться. Но судья на этом не останавливается, может он чувствует, что в этот момент я уязвима и пытается меня прощупать до конца?