Неисправимый доктор К.

— Позволь мне помочь тебе. Объясни, чем я тебя расстроил.

С его точки зрения между ними все было великолепно.

— Я не хочу обсуждать это здесь и сейчас, — отрезала молодая женщина.

— Почему ты упрямишься?

Виктория расправила плечи и сердито посмотрела на него:

— Я хочу, чтобы ты ушел.

Еще чего не хватало. Удобно расставив ноги, Кайл скрестил руки на груди и наклонился к ней.

— Заставь меня уйти, — предложил он и увидел, как ее лицо немного порозовело.

Виктория наклонила голову и выгнула левую бровь:

— Ты думаешь, у меня не получится?

Итак, перед ним прежняя Виктория, которую он хорошо знает.

— О, я не сомневаюсь, что у тебя получится. Ты самая умная и находчивая женщина из всех, кого я когда-либо встречал, и ты добьешься всего, чего захочешь. Но на этот раз ты меня не выгонишь. — Кайл внимательно наблюдал за ней. — Мне кажется, что по каким-то причинам ты меня боишься. И я хочу выяснить почему.

— Я тебя нисколько не боюсь. — Ее голос звучал высокомерно, но как-то неуверенно. Будто догадываясь о том, что Кайл уже все понял, Виктория, избегая его взгляда, отпила глоток воды. По крайней мере, ее руки перестали дрожать, а дыхание замедлилось. — Я схожу за халатом, — сказала она, выходя из кухни. — Можешь уйти, если тебе надоест ждать.

Через несколько минут Виктория вернулась, надев теплый флисовый халат персикового цвета и серые спортивные брюки.

— У меня клаустрофобия, — спокойно произнесла она, подошла к раковине и поставила в нее стакан.

— Клаустрофобия? — Кайл был поражен.

Виктория повернулась к нему лицом:

— У меня тяжелая форма клаустрофобии, приводящая к панике. Я боюсь задохнуться в ограниченном закрытом пространстве.

— Я никогда...

— Возможно, ты не намеревался вызывать во мне такие ощущения. Но ты очень большой. — Виктория обхватила себя руками, однако по-прежнему дрожала. Она подошла к холодильнику и прислонилась к нему. — А я невысокого роста.

Кайл ужаснулся:

— Я тебя обидел?

— Нет. — Она неторопливо растянула губы в грустной улыбке. — Это больше похоже на чувство обреченности.

— Стоп. Давай-ка уточним. Мои прикосновения вызывают у тебя ощущение обреченности?

Она кивнула.

— Тебе неприятна моя мужественность?

Виктория промолчала.

— Ты испытывала панику с другими парнями? — Кайлу неприятно было думать о том, что у Виктории были любовники, но он должен выяснить все до конца.

Внезапно она стала заинтересованно рассматривать кутикулу на одном из пальцев.

— Раньше мы говорили друг другу обо всем, — произнес Кайл и тут же задался вопросом: может быть, он ошибался? — Почему ты не рассказала мне о клаустрофобии?

— Я не люблю об этом говорить. — Она затянула пояс халата. — Папа учил меня, что нельзя рассказывать о своих слабостях, потому что люди могут использовать их против тебя. — Из отца Виктории получился бы отличный генерал. — И чтобы доказать свою точку зрения, он всякий раз, когда я плохо себя вела, запирал меня в чулане под лестницей. — Виктория потерла плечи.

— Ты? Плохо себя вела в детстве? Я считал тебя идеальным ребенком.

Она улыбнулась, но улыбка не достигла ее глаз.

— Отец мечтал сделать меня совершенной. Но как бы сильно я ни старалась, ему удавалось находить в моем поведении недостатки или провинности, которые требовали наказания.

Виктория пристально смотрела на затемненную столовую. Она глубоко задумалась.

— Я ненавидела тот чулан. Там было много барахла. И было темно и очень душно. — Молодая женщина вздрогнула. — Я была маленькой, пыталась вырываться, но отец был намного больше и сильнее меня.

Наконец-то Кайл все понял.

— У него была медвежья хватка. Он просто держал меня до тех пор, пока я не переставала извиваться. — Виктория сглотнула и уставилась в пол. — Чем сильнее я вырывалась, тем крепче он меня сжимал. Поняв, что выхода нет, я смирялась. Конечный результат всегда был одинаков — полчаса в чулане. И если я плакала, отец спокойно подходил к двери и предупреждал, что, если я не замолчу, мне придется просидеть там еще полчаса. Я сразу затихала.

Не потому ли она не стала разговаривать с Кайлом в ту ночь, в его автомобиле? Неужели Тори думала, что должна молча страдать, иначе ее заставят терпеть еще полчаса? Кайлу стало тошно. Ему захотелось врезаться головой в шкаф и забыть обо всем, что он услышал. А еще ему хотелось запереть отца Виктории в том проклятом чулане.