Неисправимый

И вот сейчас он вновь стоял перед генералом Сагдеевым, постаревшим на десять лет, обильно поседевшим, но не утратившим стали в выцветших глазах, от которой ноги становились ватными.

Зыркнув на разъевшегося капитана, облаченного в светлый гражданский костюм, генерал сказал негромко:

— А, тот самый Калачев. Как, брат, дела-то? Смотрю — питаешься исправно.

— Более менее, — стараясь быть твердым, ответил Калачев.

— Компроматом, говорят, располагаешь? — сказал Сагдеев. — Выкладывай свой компромат.

— Есть.

Калачев, суетясь, вытащил их кожаной папки кассету, положил на стол перед генералом.

— Вставь туда, — велел генерал, кивнув на видеомагнитофон.

Кабинет его был оборудован техникой по первому разряду, чтобы тут же, на месте, в одиночку либо в составе комиссии просматривать любые материалы. Был здесь крутой компьютер, был телевизор-проектор с гигантским экраном, был и студийный видеомагнитофон, подсоединенный к плоскоэкранному «Панасонику».

Калачев вставил, пошли картинки. Да такие, что у Калачева волосы поднялись дыбом, стиснуло грудь, пол заплясал под ногами. «Это как же? — пронеслось в его воспаленной голове. — Не может быть. Отставить!!!»

Генерал посмотрел на него, красного, выпучившего глаза, хватающего ртом воздух, и криво усмехнулся.

— Да, брат, — сказал он, переведя взгляд на экран. — Такого я еще не видел. Мэр имеет чекиста. Хорош компромат на мэра.

— Не было этого, — выдавил Калачев. — Подлог. Монтаж.

— Экая распущенность, — брезгливо сказал Сагдеев. — Ну ладно втихую, чтоб никто не знал, нет — еще и на пленку снимают. Скоты. Дали вам, скотам, на местах волю, вы и оскотинели вчистую.

И заорал:

— Во-он!

Калачев засеменил к дверям.

— Стой, извращенец, — приказал генерал. — Забери эту мерзость.

Он вышел из-за стола, выдернул из видеоимагнитофона кассету, швырнул под ноги Калачеву.

Тот цапнул кассету и выметнулся за дверь. Перед глазами, застилая всё вокруг, стояло взбешенное лицо генерала Сагдеева. Что теперь будет? Это конец, ребята. Выслужился называется.

Непонятно как Калачев очутился на улице. Июльский жар обволок, заставил снять пиджак, ослабить душивший галстук.

«Попить бы», — подумал раздавленный капитан и вдруг понял: это всё он — Михаил. Это он пленку заговорил, колдун поганый.

Глава 13. Сослужи службу

Целую неделю Фройт безвылазно сидел у компьютера, якобы знакомясь с положением по мелиоративному обеспечению, а на самом деле изучая экономическую структуру государства. Где еще, как не в правительственных архивах можно было найти схему финансовых потоков, пусть упрощенную, пусть неполную, но схему. Засекреченные её части, а таких было большинство, что в целом делало схему абсолютно нечитаемой, Фройт известным только ему способом вскрывал и копировал на свой винчестер. Через неделю у него была вся информация по бюджету, по банкам, по внутренним и внешним связям.

Он знал теперь, как фирмачи отсасывают из госбюджета сотни тысяч евро, умело манипулируя льготами, предоставляемыми госзаказом. Знал, что на государственных денежках греют ручонки строители, транспортники, сырьевики, генералитет и прочие, кому не лень. Знал, что самые прибыли у продавцов переработанного сырья. У этих деятелей всё запутано до предела, проконтролировать их невозможно, и хотя налоги они платят бешеные — это лишь крохи от объедков с барского стола. В каждой стране это элита, в мировом масштабе это мировая элита, слившаяся в единый змеиный клубок, поэтому утечки информации почти нет. Если бы не это почти, у Фройта её тоже не было бы, а так, зацепившись за имеющийся мизер и логически достроив отсутствующую конструкцию, он теперь имел понятие о данной экономической структуре.

Перечислять его новые познания можно было бы долго, главное не это. Главное, что он знал, за какую веревочку нужно дернуть, чтобы определенная кукла в костюме от Версаччи и золотым Ролексом на запястье разинула рот либо почесала репу. Знал где, как и сколько воруется, где хранится ворованное, что на ворованное покупается.

Земля покупается на веки вечные, так что обычному землянину по ней уже ни проехать, ни пройти. Острова покупаются, улицы, дома. Крепкая такая недвижимость, которая охраняется законом, которой не отнять.

К сожалению полномочий, чтобы дергать за веревочки, заставляя ворюг-кукол делать что-то общественно полезное, было маловато, и Фройт это тоже знал.

Но ничего, ничего, всему своё время.

Разумеется, всю эту неделю ему, как начальнику комитета, приходилось подписывать какие-то бумаги, присутствовать на каких-то совещаниях, вразумлять подчиненных и одновременно вразумляться самому по принципу: «Уча — учись». И вот, вгрызаясь в суть, Фройт сделал для себя совершенно неожиданный вывод, что толку от руководимого им комитета, как от козла молока. Напрочь не нужен этот комитет ни государству, ни людям, ибо с вопросами полива прекрасно справляются дождь и дождевальные установки. Подача воды строго дозирована, поэтому заболачивание исключено. Вот и вся мелиорация.