Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

Маргарита Николаевна покраснела. Она не любила об этом вспоминать. До Булочкина она успела пригласить Ивана Сергеевича Бородина к своим студенткам, – она была куратором на третьем курсе. Он еще не дошел до нее, зато вездесущий Булочкин успел увидеть красочное объявление, не отражающее классовой борьбы, встречу запретил, а Маргариту Николаевну пригласил в партком и в самых резких выражениях предложил ей больше не выступать с инициативой и проявлять политическую бдительность. И согласовывать свои действия с соответствующими органами.

– Подумаешь, – отважно махнула рукой Маргарита Николаевна. – Просто Булочкин – дурак.

– О! – Сергей поднял указательный палец. – А он секретарь парткома, между прочим. За такие речи…

– Ну, Сергей Александрович! – мягко сказал Григорий Иванович. – В принципе, это все можно понять. Ведь наша страна действительно окружена врагами.

– Почему? – невинно хлопая глазами, поинтересовался Сергей.

– Как почему? – воскликнули все за столом. – Мы же – социалистическая страна…

– Ну и что?

– Как что?! Как это что?! Не ожидал от вас такой наивности, – покачал головой Клементий Николаевич.

Дед молчал, опустошая вазочку с грибами и с любопытством поглядывая на спорщиков.

– Наша страна представляет для них угрозу. Они же боятся, что их рабочие последуют нашему примеру и тоже поднимут революционное движение…

Сергей закрыл глаза и отчаянно замотал головой.

– Тогда я чего-то здорово не понимаю, – сказал он. – Советское правительство с самого семнадцатого года спускало баснословные деньги для этого – и ничего! Никакого пожара мировой революции. Может быть, потому, что никаких оснований завидовать нам у них нет. Я думаю, что они наоборот нас жалеют. Так что насчет мирового революционного движения – это вряд ли. Я думаю, – Сергей таинственно понизил голос, – что все будет совсем наоборот. У советской власти явно чего-то не получается.

– Ну, – подумал немного Григорий Иванович, – рабочее движение набирает силу…

– Да ничего оно не набирает, – пробурчал Сергей. – Что они, дураки, что ли? Там самый последний дворник лучше нас живет…

– Но зато справедливость и равенство, коммунистические идеалы! – пылко воскликнула Раиса Кузьминична.

– Давайте-ка за них и выпьем, – легко согласился Сергей, решив, что не стоит слишком уж нажимать. – За то, чтобы социалистические идеалы не слишком отрывались от жизни.

– За социализм! – согласился дед.

Оказалось, что ликер кончился, – в пылу спора его как-то уж очень нервно наливали. Пился он на редкость легко.

– Давайте пойдем ко мне, – великодушно предложил Сергей. – Выберем еще ликерчика. Коллективно. По-социалистически.

– Да-да, – энергично согласился Михаил Андреевич. – И выпьем за социализм.

– За социализм и за чудесные пельмени хозяйки, – предложил Сергей встречный тост. – А то никто не оценил. Хозяйку обидели из-за…

– Из-за Сталина, – вдруг хихикнул Николай Васильевич.

Всем вдруг стало ужасно смешно.

– Маргарита Николаевна! – тоненько смеялся Клементий Николаевич. – Уж вы простите великодушно…

– Иосифа Виссарионовича! – вторил неожиданным басом Коля Смышляев.

Все стали выбираться из-за стола и вдруг ощутили предательскую слабость в ногах.

– Ой, – удивилась Маргарита Николаевна, плюхаясь обратно на диван, – вроде и не пила совсем…

– Это вы готовить устали, – объяснил Сергей.

– Ох и устали! – пожаловалась хозяйка.

Григорий Иванович мужественно держался. Он не готовил праздничный ужин, и ему было трудно объяснить, отчего он тоже вдруг очень устал.

Спотыкаясь и пошатываясь, компания побрела к дверям квартиры номер семь.

– А может, нам уже хватит? – осенило Григория Ивановича.

– Не-ет, – покачал пальцем Клементий Николаевич. – Мы должны выпить за социализм! Или за хозяйку? – задумался он. – Да! Еще были пельмени.

– Значит, нужно две бутылки, – решил Коля Смышляев, который вдруг стал проявлять чудеса сообразительности.

Сергей, посмеиваясь про себя, распахнул дверь своей квартиры, и вся компания застыла в дверях.

– О! Тут все по-новому! – воскликнула пораженная Раиса Кузьминична.

Сергей заметил, что за время ужина в квартире произошли кое-какие изменения. Телевизор уже стоял не на полке, а на длинной тумбочке с затемненным стеклом, на которой красовались еще видеомагнитофон и DVD-плеер. А внутри была большая коллекция фильмов.

Но больше всего соседей заинтересовала барная стойка.

– Как в кино! – восхищенно сказал Смышляев-сын, вертя головой и шелестя пружинками.

– Вот и не верь после этого, что ты американский шпион! – шутливо хлопнул его по спине Николай Васильевич.

– А правда, – поинтересовалась Серафима Петровна, – откуда все это?

– Привез из Японии, – скромно сказал Сергей. – Я полгода читал лекции в токийском университете.

– Ах, какой умница! – восхитилась Маргарита Ивановна.

– Как же вас за границу выпустили? – поинтересовался Николай Васильевич, рассматривая бутылки.