Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

Чавкая по весенней грязи летними египетскими сандалиями, он припустил по направлению к Коммунистической улице, к преподавательскому дому.

Когда, заляпанный грязью, он появился перед своим домом, который Митя обозначил как «П», по двору бродило несколько кур, а Серафима Петровна бросала им что-то из пестрой эмалированной миски.

– Здрас-сте, – проговорил Сергей посиневшими губами, прижимая к себе дурацкое блюдо.

Серафима Петровна выронила миску, и куры со всех ног побежали клевать высыпавшееся пшено.

– Сережа, это вы? – воскликнула она. – Откуда? Как? Господи, вы же замерзли совсем.

– З-замерз, – согласился Сергей, клацая зубами.

– Клементий! – пятясь задом, воззвала Серафима Петровна. – Клементий! Пойдемте в дом, Сережа. Клементий! – жалобно повторила она, когда перепуганный супруг выскочил на крыльцо. – В-вот. Нашелся, – показала она.

Клементий Николаевич повел себя по-мужски. Он решительно повел Сергея в дом, постучав по пути в квартиру Кирюшиных, завел в квартиру и открыл фанерный шифоньер, прикидывая, во что бы его одеть. Сергей покосился на свои заляпанные грязью ноги.

– Сережа! – раздался сзади голос Маргариты Николаевны.

Сергей подскочил и чуть не расплакался от счастья.

Через полчаса, чистый и одетый в рубашку и брюки Григория Ивановича, – его размер подошел, – он сидел за столом, уминая вкуснейшую гречневую кашу под умиленные взгляды соседей. Он осторожно пытался выяснить, в какое время он попал. Три дня назад его выдернули из зимы пятьдесят третьего. Судя по тому, что здесь сейчас была весна и под глазами Маргариты Николаевны появилась новая морщинка, с момента его исчезновения прошло несколько больше, чем три дня.

Соседи участливо смотрели на него и начали осторожно интересоваться, где он был целых три с половиной года.

– Сколько? – поперхнулся кашей Сергей.

– Ну конечно, – участливо вздохнула Маргарита Николаевна. – Там вам, наверное, казалось, что прошло намного больше времени.

Слово за слово, до Сергея постепенно дошло, что его считали канувшим где-то в ГУЛАГе. Большая часть репрессированных уже вернулась, но где-то по стране еще бродили измученные люди, выбиравшиеся из лагерей своим ходом.

В бывшей квартире Сергея снова обосновались Комаровы в полном составе. Сергей встрепенулся.

– Можно мне туда заглянуть?

– Конечно! Люся только рада будет. Они ваши вещи все сберегли.

Сергей надеялся, что видеокамера, микрофон и временной портал до сих пор там.

Люся Комарова уже пришла с работы и кормила детей. Оля подросла и выглядела вполне здоровой девочкой. Володю было совсем не узнать, но он, как ни странно, вспомнил Сергея.

Люся растерянно взмахнула руками.

– Батюшки! Как неожиданно. А вот ваши вещи все… тут.

Она растерялась. Этот человек ей, конечно, когда-то здорово помог и, главное, предсказал все правильно: ее муж действительно вернулся весной сразу после смерти Сталина. Но отдавать мебель, а тем более жилплощадь совсем не хотелось.

Сергей вежливо попросил разрешения посмотреть кое-какие личные вещи.

– Конечно-конечно, – пролепетала Люся и пошла было за ним в маленькую комнату, но Сергей помедлил на пороге и сердито оглянулся на нее. Люся отстала.

Обои в комнате были прежние. Еще бы! Этакую невидаль вряд ли тут решатся тронуть, разве что они совсем истлеют. Видеокамера по-прежнему выглядывала из-за электрических шнуров. Сергей посмотрел прямо в ее глазок, вздохнул и ничего не сказал.

В компьютерном офисе Ки Веста все программисты, столпившись вокруг Александра Павловича Бахметьева, не отрывали взгляд от экрана.

– Вот сейчас-сейчас, – как заклинание, бормотал Майкл Уайт, который оказался довольно-таки деятельным мужичком.