Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

– Японцы сильно приглашали, – пояснил Сергей. – Они там одну компьютерную программу придумали, а как ее использовать, сами не поняли. Ну, а я нашел в ней еще несколько возможностей и им об этом написал. Они меня и пригласили, – совершенно правдиво сказал он. – Потом мы с ними вместе еще пару программ написали. Их до сих пор используют, – похвастался он.

Мужчины с умным видом кивали головой, пока женщины вытаскивали из гнездышка огромную бутылку мартини.

– А что значит «программу писали»? – спросил дед.

Сергей включил компьютер, открыл Excel и стал показывать, как эта замечательная программа сама считает, суммирует, извлекает корни и делает кучу других полезных вещей. Дед громко ахал:

– Эту программу вы сами написали? – спросил он.

Сергей немного подумал и, нисколько не смущаясь, кивнул головой.

Дед встал и торжественно пожал ему руку.

– Гениально! – сказал он. – Теперь я спокоен за моих студентов.

Сергей слегка порозовел, мысленно извинился перед Биллом Гейтсом и предложил тост – за соседей.

Под вино все закуски, включая пельмени, потихоньку перекочевали в квартиру Сергея, и, попивая мартини, все стали смотреть «Властелина Колец» с эффектом долби диджитал. Женщины повизгивали, когда звук раздавался то сбоку от них, то сзади, восхищались вином и диким камнем на стене Сергея и к одиннадцати часам ушли спать в состоянии полного умиротворения и некоторой идеологической дезориентации. На следующий день они рассказывали своим коллегам по кафедре о замечательном стереоэффекте японских телевизоров, вызывая скептические усмешки и советы не болтать лишнего – мол, целее будете. Соседи вспомнили свои вчерашние бунтарские разговоры, но сочли за благо не высказывать вслух новые оппозиционные соображения.

XXIII

Скворцов в это время стоял в пищеблоке и думал, долго ли еще продлится это безобразие – кормить заключенных нормальной едой вместо баланды. В последнее время Селиванов стал вести себя очень странно. Сам злой, как собака, а чего-то боится. И еще – в расстегнутом вороте его гимнастерки он однажды отчетливо увидел крестик! Правда, Селиванов тут же застегнулся, но Скворцов мог голову отдать на отсечение, что крестик был! Конечно, сам товарищ генералиссимус, то есть Генеральный Секретарь ЦК КПСС и как там его еще, почему-то зачастил в их город, но про манную кашу он ничего не говорил!

А насчет крестика надо подумать. Что-то такое нехорошее с ним приключилось в последнее время, что его очень тревожило и подсказывало, что пистолет не всегда сможет защитить его от того смутного и тягостного, что приключилось с ним в кабинете Селиванова. Рассказать кому-то он бы ничего толком не смог, но поднять пистолет на Бахметьева он, пожалуй, больше не решится. Нет, что ни говорите, а крестик нужен позарез. Вот только достать его где? Церкви-то он сам с наслаждением крушил, церковное золото наравне с другими тащил и батюшек самолично расстреливал. Может, вот она, расплата?

Скворцов украдкой перекрестился и сел писать донос на Селиванова.

Селиванов же у себя в кабинете беседовал со своим грушеобразным заместителем:

– Скоро прижмем этого Бахметьева. Я уже сообщение в МИД послал, в отдел американских шпионов. Самому Вышинскому.

– Сообщение? – удивился Голендимов. – Какое?

– Плохо, мол, работает ваш американский шпион. Никак себя не проявляет. Зря, мол, проедает спецпаек.

Голендимов с сомнением посмотрел на своего начальника. Что-то подсказывало ему, что не стоило посылать такое донесение. Что-то не так с этим отделом американских шпионов. Замучат теперь проверками.

Селиванов же мечтал, что теперь, может быть, его назначат на высокую должность шпиона, которому станут выдавать продукты в красивых коробочках, вместо расстрелянного им собственноручно недобросовестного американского шпиона Бахметьева. Сообщение он отправил с дипкурьером – проще говоря, с шурином и огромным хряком, которые поехали в Москву на ВДНХ, чтобы участвовать в выставке свиней, – один в качестве зрителя, а другой, не шурин, – в качестве участника. Поэтому ждать осталось, наверное, совсем недолго.

Между тем его сообщение расторопный шурин действительно доставил, и теперь сотрудники НКВД чесали в затылках, пытаясь понять: то ли Селиванов, который всегда отличался выполнением планов по разнарядкам на посадку и расстрелы, сошел с ума, то ли он послал зашифрованное сообщение.

– По-моему, – осторожно говорил один из высокопоставленных сотрудников московского НКВД, который очень гордился своими широкими галифе и скрипящими сапогами, – отдела американских шпионов в МИДе нет. По-моему, у Андрея Януарьевича совсем другая должность.

– Конечно, другая, – язвительно соглашался другой высокопоставленный сотрудник, который, совсем наоборот, гордился своими усами, как у Сталина. – Андрей Януарьевич Вышинский – министр иностранных дел, а не какой-то там начальник отдела.

– Я думаю, – продолжал разговор товарищ в галифе, – что отдела американских шпионов в МИДе вовсе не существует.

– Еще бы, – энергично поддерживал его товарищ с усами. – Конечно, не существует. Если только его не открыли этой зимой.