Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

Сергей вытаращил глаза. Вот это да! Уж, казалось бы, что может быть дальше от идеологии, чем изучение иностранного языка, но нет! Советские коммунисты и тут не дремали! Ударим палкой для вращения по идеологически невыдержанному турнику! Не лезьте к нам, французы, со своими «галошами», или, что еще хуже, с «калошами», поскольку они развращают советских людей, напоминая им о беззаботной жизни легкомысленных французов на Лазурном берегу. Небось они и не вспоминают там, что жизнь есть классовая борьба, и даже свои калоши редко надевают, идя на пляж. А вот мокроступы – это по-нашему, по-советски! Сразу вспомнишь про мокрую слякоть и моментально станешь готов к борьбе за дело коммунизма, да не просто коммунизма, а коммунизма во всем мире!

Он прикинул, сколько заимствований вошло в русский язык в двадцать первом веке, и печально посмотрел на студентов. Лучше им об этом не знать, пожалуй.

После занятия преподаватель Зинаида Трофимовна Захарова решила проверить Сергея на знание английского.

– Итак, – свысока начала она по-английски, желая поставить на место молодого неопытного выпускника и пообломать ему его московские крылышки, – вы есть заканчиватель московского высокого образовательного учреждения?

Английский Сергей знал безупречно, и не только по учебникам. Он несколько раз смотался вместе с отцом в Америку к его другу, инженеру, да и у банка, в котором он работал, не было недостатка в английских и американских партнерах.

– Вы имеете в виду – выпускник московского вуза? – машинально поправил он ее с безукоризненным английским произношением. – Кстати, почему семинар по стилистике английского языка велся по-русски? И должен ли я тоже вести занятия на русском языке?

На ее лице мелькнуло изумление, но только на секунду. Зинаида Трофимовна тут же овладела собой, снисходительно кивнула головой и, сказав «по-английски»:

– Само собой разумеется, что я тоже хорошо сама себя чувствую, – величественной походкой направилась к кафедре.

Остолбеневший Сергей смог только развести руками. Пока он переваривал последнюю фразу старшего товарища и где-то даже наставника, к нему подошла «комрад» Секретарева со своей соседкой по парте. Они тоже слышали этот весьма содержательный разговор.

– А вы у нас будете что-то вести? – застенчиво спросила Секретарева. Ее подруга, симпатичная курносая девушка, молча улыбалась, рассматривая его.

– Если вы не против, – галантно поклонился Сергей.

– По-моему, она даже не поняла, что вы ей сказали, – вдруг фыркнула соседка Секретаревой и доброжелательно посмотрела на него. Сергей улыбнулся в ответ и, предвкушая содержательные семинары, понесся на физмат.

Деда он увидел, как только вошел на кафедру. Он оторвал взгляд от толстой тетради, видимо с лекциями, и недовольно посмотрел на внука. Сергей несколько оробел, несмотря на то, что сейчас он был всего на три года младше его: деду, который, правда, не то что дедом, даже отцом еще не был, было тридцать, а Сергею – двадцать семь. Он узнал его по отсутствию фаланги мизинца на левой руке – оторвало фугасом на войне.

Завкафедрой встретил его настороженно.

– Ну что же, очень рад. Вот, разгрузите Владимира Ивановича немного, – сказал он, указывая на деда. – Знакомьтесь – товарищ Денисов.

– Оч-чень приятно, – сказал Сергей, энергично тряся его руку.

Дед нахмурился и с трудом высвободил ладонь.

– Вам что ближе, высшая математика или физика? – спросил он. – Какой курс вам лучше отдать?

– Если вам все равно, то математику, – вежливо сказал Сергей.

– Мне не все равно, – заворчал дед, – чему вы там моих студентов научите.

Сергей разозлился.

«Дедом еще не стал, а уже поучает», – подумал он.

– А почему вы решили, – резко сказал он, – что мне все равно?

Звонок раздался как нельзя кстати, – еще немного, и они наговорили бы друг другу массу неприятных вещей. Завкафедрой с облегчением отвел их в большую лекционную аудиторию, где столы амфитеатром спускались вниз. Сергей примостился сзади и стал внимательно слушать лекцию деда по молекулярной физике. Читал он неплохо, по тетрадке не бубнил и вниманием аудитории владел. Про враждебный капиталистический мир и советских ученых, которые покажут кузькину мать мировой буржуазии, к счастью, не говорил. «Справлюсь», – решил Сергей.

После лекции они немного поговорили об альфа-частицах, которыми Ферми бомбардировал ядра гелия, и дед подобрел – в этом Сергей явно разбирался лучше него. Но радовался он недолго. Вопрос деда, который был продиктован желанием сблизиться, поверг его в панику.

– Вы где воевали? – поинтересовался дед.

Сергей оторопел. Сказать, что не воевал, деду было невозможно – тот сразу же проникся бы презрением к трусу, который отсиживался в тылу.

– Вы, конечно, были очень молоды, – продолжал дед, – но последние два года войны, наверное, успели захватить?

– Да, успел, – пробормотал несчастный внук, который начал понимать, какую кашу заварил Андрей.

– На Западном направлении, – торопливо сказал он, посмотрел на часы и сделал вид, что очень торопится. – Извините, мне надо за багажом.