Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

Этот тезис возражений не вызвал ни у кого.

– А надзирателя я сам подставил. Его расстреляют из-за меня. Он же надзиратель, а не заключенный. Значит, если его расстреляют – это будет вмешательство. Может, его все равно расстреляют, но это будет позже и не из-за меня. И если мы его из-под расстрела уведем – наоборот, мы избежим вмешательства.

И с этим все вынуждены были согласиться.

– Значит, пока, – продолжал Сергей, – спорить не о чем. Надзирателя надо выручать.

– С одной стороны... – горячо начал немец.

– Герр Диттер! – с укоризной сказал Анатолий Васильевич. Он подмигнул Сергею и кивнул головой в сторону компьютера.

Никто не заметил, как Сергей отбыл в прошлое, где над надзирателем нависла нешуточная угроза.

Селиванов был у себя в кабинете. Это несколько опечалило Сергея, потому что там подполковнику было легче расправиться с ним: Сергей боялся, что он все еще не оставил этой мысли. Однако надо было спешить.

У Селиванова сидели Скворцов и Голендимов.

Они разошлись вовсю и вместе с надзирателем предлагали заодно расстрелять Хасанова, который напился пьяным, спал в коридоре, видел, как Скворцов застрелил Кузю, и слишком много знал. Вообще, заключили они дружно, Хасанов поддался разлагающему влиянию Бахметьева. Раз он напился вражеского коньяка. Вот если бы он поделился с начальством, тогда вражеское влияние не сказывалось бы так сильно. А так – придется расстрелять. Убрать как-нибудь потихонечку.

– Но больше никаких расстрелов у меня в кабинете! – взорвался Селиванов. – Только после Кузи все убрали! Так ты мне тут всех сотрудников перестреляешь. – Он печально посмотрел на испорченный ковер.

– Я же не виноват, – потупился Скворцов, – что он как раз в тот момент наклонился, когда вы до носа дотронулись.

Селиванов промолчал. Ему не хотелось признаваться, что он забыл о том, что этот жест он сам сделал условным знаком, и к носу потянулся просто так.

Внезапно дверь в кабинет распахнулась, и в него ворвался Бахметьев.

– Всем вон! – рявкнул он, шагая к Селиванову.

– Стреляйте! – истошно закричал перепуганный подполковник. Скворцов потянулся к кобуре, суетливо пытаясь вытащить пистолет. Сергей шагнул к нему поближе и зачем-то сжал запястье левой руки. У Скворцова потемнело в глазах, ему на секунду показалось, что он оказался в странном помещении, наполненном людьми. Потом Скворцов ощутил, что его кто-то сильно схватил за локти сзади. Через несколько секунд галлюцинации прекратились, и он обнаружил, что сидит на стуле в кабинете Селиванова. Кобура была пуста.

– Что за черт?! – кричал Селиванов, протирая глаза. – Скворцов! Вы заодно?

Не успел он подумать, что хоть Голендимов его ни за что не предаст, как тот вдруг тоже исчез вместе с Бахметьевым, чтобы тут же появиться снова с вытаращенными глазами, бледным лицом и без оружия.

– Предатели! – вопил Селиванов. – Всех арестовать!

Внезапно он подумал, что предателей оказалось слишком много. Похоже, из непредателей остался он один. Парализованный от страха и непонятности происходящего, он молча наблюдал, как бывший заключенный Бахметьев возвышается над дрожащими Скворцовым и Голендимовым, которые смотрели на него снизу вверх, как загипнотизированные.

– Всем вон! – кратко повторил Сергей, и они послушно встали со стульев и вышли, не оглядываясь.

– А вы, – приказным тоном заговорил Сергей с Селивановым, – если не хотите умереть самой страшной смертью, немедленно отмените приказ о расстреле надзирателя… Я жду, – сказал он после паузы и придвинул к нему телефон.

Селиванов наконец смог разжать челюсти.

– Я не могу, – торопливо заговорил он, – там подпись членов Особого совещания… Нужно снова заседание собрать…

– Не юли! – прикрикнул Сергей, наблюдая, как подполковничья рука тянется к ящику письменного стола. – Руки на стол!

Однако Селиванов был и не в таких бандитских переделках. По скорости вынимания пистолета он всегда опережал противника. Он ухмыльнулся и резко сунул руку в ящик стола. Но пистолет достать не успел. Потому что вдруг стол исчез. Вместе с пистолетом. Он был так сосредоточен на столе, что не успел заметить, что на пару секунд вместе со столом исчез и Бахметьев.