Неистовая королева [СИ]

— А-а-а-а! — Продолжаю орать не своим голосом, а мозг отщелкивает как метроном. Меч, меч, меч! У меня же меч где-то висит. Рука автоматически тянется к оружию, а щербатый, изловчившись, все же хватает мой носок.

Вот теперь конец! Чувствую, как валюсь из седла и…

Хрясть! Отвратительный звук удара железа о кость. Падаю на что-то мягкое. Ощущение, что сначала упало мое тело, а затем на него все то железо, что на мне одето. На мгновение полностью вырубаюсь.

Прихожу в себя и опять ору. Прямо перед решеткой забрала разинутый беззубый рот, рыжие космы и жуткий рубец через все лицо, настолько глубокий, что я вижу серое месиво мозга.

— А-а-а-а-а! — Голос срывается и переходит на визг. Отшатываюсь и ползком, ползком сползаю с мертвого тела. Вокруг кромешный ад — повсюду тела, мертвые, еще живые. Ноги и копыта топчутся по тем и другим. И кровь, повсюду кровь, стоны и вопли!

Что делать? — Лихорадочно бьется мой разум. — Бежать! Ползти! Куда?

Пытаюсь подняться, и тут меня накрывает тень. С ужасом поднимаю взгляд и выдыхаю с облегчением. Это Лиса встала надо мной, словно говоря — лежи, дура, и не рыпайся.

— Лиса, девочка моя, обожаю тебя! Обожаю! — Запричитала от умиления и уткнулась лицом в землю.

Лежу, как трупик, тихо, не шевелясь. Минута, другая, а может час, время для меня остановилось. Наконец, набравшись смелости, поднимаю голову.

Наверху все по-прежнему, резня в полном разгаре. Драка идет везде, спереди, сзади, по бокам, повсюду ноги и копыта. Прямо передо мной Вея, она все еще держится, с ней лучники и крестьяне, не больше сотни. Рыцари обтекли нас с двух сторон и, по сути, мы уже остров в озверелом стальном море.

Веронея впереди своего маленького отряда машет мечом как многорукий Шива. Белое знамя по-прежнему в ее руке. Оно, как огонек лампы во тьме, притягивает всех, кто хочет погибнуть с оружием в руках, а не быть затоптанным лошадиными копытами.

Ищу глазами своего заклятого врага.

— Вот он. — Увидев, в надежде затаила дыхание. Трое гвардейцев навалились на него с двух сторон и пытаются достать длинными копьями. Одному уже удалось зацепить Кабана, осталось только стащить на землю, но Ферран, как сущий дьявол, изловчился вытащить левой рукой тесак и перерубить древко. В следующую секунду его секира уже обрушилась на голову смельчака. Двое других начали пятиться, и это решило их участь. Гранд Огня бросил в их сторону своего жеребца, сбивая одного конской грудью и всаживая в спину другого жуткое лезвие огромного топора.

Бум, бум! — Бьюсь в отчаянии железным лбом о землю.

Кольцо вокруг меня сжимается. Ферран, поигрывая секирой, не спеша подъезжает к схватке. Его рыцари расступаются, давая ему место, а тот не торопится, он жаждет насладиться моментом. Свободная рука поднимает забрало.

— Ну, что, Веронея, жалеешь, небось, что связалась с этой сукой. — Кабан довольно ухмыляется.

Вместо ответа Вея бьет пятками коня и, подняв меч, мчится на своего бывшего любовника.

Ферран отбивает удар.

— Ага, у девочки выросли зубки! — Его страшная секира проносится прямо над ушами сцепившихся жеребцов.

Вея осыпает Кабана градом ударов, но тот как скала в бурном море — незыблем. Все, что пропускает щит, принимает на себя броня. Меч не в состоянии пробить железо освященное магией, а вот секира Феррана, испещренная знаками — настоящее оружие дьявола. Всякий раз как она взлетает над головой Веи, я зажмуриваюсь, ожидая самого худшего, но Веронея, бросая жеребца то вправо, то влево, умудряется уклониться. Она танцует, как мангуст, перед огромной коброй, пытаясь отыскать хоть малюсенькую щель в доспехах гранда.

— А-а-а! — Заревев как молодой бычок, на помощь Веронее бросился Гани. Пригнувшись к гриве и выставив копье, он погнал коня прямо на Феррана, но даже не доехал. Оруженосцы гранда оказались поопытнее, они перехватили парня и через мгновение удар в голову свалил того на землю.

— Гани! — У меня уже не осталось сил ни на жалость, ни на эмоции. Свалка всего в нескольких шагах. Упал Фарбен. Рыцари добивают остатки лучников и гвардейцев.

— Дзень! — В моем ухе звучит звон сломавшейся стали. Как я могла услышать его в этом бедламе, не знаю, но этот звук прозвучал как приговор. Меч Веронеи сломался под ударом гигантского топора.

— Вея! — Истошно ору и стаскиваю с головы шлем. Задыхаюсь, в этом крике все мое отчаяние, страх и ужас грядущего.

— Вея!

Страшное лезвие уже занесено над ее головой. Ей нечем защититься, в руках только мой флаг и больше ничего.

Это конец, — вцепляюсь зубами в собственный кулак.