Неистовая Матильда: Любовница Наследника

В мае 1944-го ее неожиданно навестил старый друг Миша Бородин, бывший любовник Изадоры Дункан, а теперь большой человек в Москве. В гражданском, в берете, он походил на художника.

— Мати, я здесь в служебной командировке. Не спрашивай меня ни о чем. Я ничего не могу тебе сказать. Как вы? Где Влади?

— Все хорошо, только голодно. Свет тушат все время. Мы часто сидим в темноте при свечах. Влади на работе.

Она не видела его почти двадцать лет и опасалась быть откровенной. Что она знала об этом Бородине?

Бородин открыл свой портфель и выгрузил на стол бутылку хорошего вина, шоколад, сосиски — деликатесы, о которых они уже забыли. Они ели и пили за конец войны.

— Теперь уже недолго. Англичане и американцы готовятся открыть второй фронт. Поэтому я здесь, — сознался Бородин. — Ты должна вернуться в Россию, дорогая. Ты первая русская балерина. Откроешь там балетную школу для детей, как в свое время Изадора. Если бы она была жива, я бы уговорил ее вернуться, но вот, такая планида, ее нет. Русское правительство вернет тебе дом. Я могу это гарантировать, хотя есть планы открыть там музей Ленина. Ты помнишь, он жил у тебя.

— У меня?! Хотя один раз это спасло нам жизнь, только в моем доме работал Ленин!

— Вы имеете в виду, что советское правительство, Михаил Маркович, вернет Мати ее собственный дом?

— Да, да. Просто на Западе Россию так называют. А это же Россия, Андрей Владимирович?

— Ну, какая же это Россия? России давно нет. Сейчас есть СССР с этими ГУЛАГами и НКВД.

Разговор не клеился. Михаил вскоре ушел, не оставив никаких своих координат. Можно ли найти его или хотя бы с ним связаться, осталась неясным.

— Он, наверно, работает на сталинскую разведку, — сказал Андрей. — Для нас даже лучше не иметь с ним никаких дел.

— Ты как всегда прав, Андрюша.

Была почти полночь, когда в их дверь тихо постучали.

— Кто это может быть?

— Наверно консьержка, — предположил Андрей.

Мати накинула халат и пошла к двери. Это был месье Арнольд. На нем был старый жакет и брюки, а в руке — кожный портфель.

— Месье Арнольд, что-нибудь случилось? Входите, пожалуйста, извините, мы уже ложимся, но Андрей сейчас выйдет.

В дверях спальни появился Андрей в халате.

— Ваше Императорское Высочество, — впервые месье Арнольд так обратился к Андрею, — извините, что я беспокою вас так поздно, но тут довольно срочное дело. Вот ключ от Вашей школы, я ухожу. Простите, что поставил стенку и испортил вам прекрасный зал, но ее нетрудно будет сломать. Я пришел сказать «До свиданья». Думаю, что вы не скажете обо мне ничего дурного, если вас спросят. Германия проиграла войну, и я не могу здесь больше оставаться. Но я — простой француз. Я никого не убивал. Я всегда пытался помочь. У меня тоже семья и есть свои обязательства перед нею. Я просто делал работу, за которую платили.

— Куда же вы теперь?

Он криво усмехнулся.

— Есть только одно место — Испания. Моя жена уже там. Да, вот, забыл. У меня остались два билета во Дворец Шайо на концерт берлинского филармонического оркестра Наппертсбуша. Все-таки главный дирижер Венской оперы. Пойдите, развлекитесь… Прощайте…

Он поцеловал руку Мати и поклонился Андрею.

Подошли к окну. В бледном свете единственного уличного фонаря они видели, как он пересек улицу. Внезапно раздался глухой хлопок. Месье Арнольд упал на мостовую. Откуда ни возьмись появился человек, вроде бы молодой, лица не разглядеть было, но Мати показалось, что она узнала одного из тех, кто регулярно приезжал на грузовике и разгружал и погружал ящики. Человек наклонился, взял портфель и исчез в темноте. На утро мадам Готье сказала, что его убили резистанты. — «За то, что он работал на немцев», — подчеркнула консьержка. Мати промолчала.

27 августа американцы вошли в Париж. Город, обычно пустынный и тихий в августе, сейчас шумно приветствовал освободителей. Седая престарелая пара затерялась в толпе на улице. Кругом кричали, смеялись и танцевали. Девушки взбирались на танки и джипы, обнимали улыбающихся янки.

— Генерал де Голль, — кричала девочка, пальцем показывая на высокого человека в военной форме с характерным французским кепи на голове.

Один военный спрыгнул с джипа и побежал к толпе, махая кому-то рукой.

— Мама, отец, это я…

Это был Влади. В английской военной форме, с седыми висками и маленькой бородкой. Прижимая Мати к груди, он потянулся и поцеловал Андрея.

— Владик, мальчик мой, господи, бородка. — От волнения и радости Мати не знала, что сказать.

— Я — переводчик, мама, связной офицер между британской армией и штабом Миссии Свободной Франции генерала де Голля в Лондоне. Я не мог писать.

— Конечно, Влади… Мы понимаем… Война… Ты же знаешь четыре языка… Ты такой красивый, милый мой… Форма так тебе к лицу, — бессвязно бормотала Мати.

— Мама, а где месье Арнольд, я хотел поблагодарить его, ведь он спас мне жизнь.

— Его убили.

Лицо Влади потемнело.

— За что же?

— Такие времена, мой мальчик.

— Папа, а как ты? Здоров? Мы сегодня идем в ресторан, устроим праздник.

— Рестораны очень дорогие, Влади. Война еще не кончилась…

— Я хорошо зарабатываю, мама. У нас праздник.