Неистовая принцесса

У Ричарда перехватило дыхание. Глаза у нее были удивительно голубые, волосы черные-пречерные и спускались до самых бедер. Он никогда не видел такой красавицы! Она была дочерью покойного короля, а сейчас — пленницей господина, любовницей, хотя, кажется, они враждуют друг с другом. И все же, думал Ричард, здесь ей лучше, чем где-либо еще. Он слышал о приказе Вильгельма стереть с лица земли город Ромни и никого из жителей не щадить. Аларик советовал герцогу быть сдержанней, но тот не внял совету. Ричард боготворил графа Аларика. Таким должен быть настоящий рыцарь! Взгляд серых со стальным отливом глаз не позволял ослушаться. Такова уж была судьба Ричарда — служить кому-то, и лучшего господина он не мог себе представить.

Ричард был очарован обоими — нормандским рыцарем и саксонской леди, гордой и красивой королевской дочерью. Фаллон все пыталась угостить его яблоком. Ричард покачал головой.

— Спасибо, госпожа, но мне нужно работать. Я приду к вам вечером.

Он поклонился и ушел. Фаллон проводила его взглядом, рассеянно жуя яблоко. Симпатичный паренек. Единственная ниточка, связывающая ее с внешним миром.

Фаллон кинулась мыться, внезапно испугавшись, что Аларик может вернуться раньше, чем она успеет одеться. Вымывшись, она сказала себе, что он занят грабежами и до вечера не вернется.

Приведя себя в порядок, Фаллон стала вышагивать по комнате. Через маленькое оконце она могла наблюдать за воинами, которые охраняли крепость. Среди них были легкораненые, они играли в кости, томились от безделья и пили.

Можно было увидеть здесь и англичан — старух, торгующих рыбой и миногами, мужчин, чинящих конскую сбрую и упряжку. До Фаллон долетал смех молодых женщин, заигрывавших с солдатами. Страна стонет от горя, а кто-то готов на этом наживаться.

Молодая кареглазая девица с копной каштановых волос уселась на колени нормандскому воину. Рука мужчины тут же оказалась на полной груди и опустила за корсаж монету. Продолжая смеяться, девица поцеловала мужчину.

Фаллон отошла от окна с пылающими щеками. Она села, а затем и легла на кровать, чувствуя головокружение и сжимая виски.

Девица была шлюхой. А разве она, Фаллон, лучше? Она — ценная добыча, которую хорошо кормили, даже приставили к ней мальчика на посылках. Одному норманну она сопротивлялась, хотя он и был к ней добр.

Другому отдала все, а он наверняка смеется над ней. Лучше бы он взял ее силой, потому что трудно жить, вспоминая, как нежно он обнимал ее. Фаллон бледнела, и дыхание у нее учащалось, когда она думала о будущем. Как можно покоряться, если ей непонятно, что их влечет друг к другу? Ей следовало презирать его!

Фаллон дернула плечами и зашагала по комнате. Ей нужно укрепиться душой. Нужно вспомнить отца, дядей и собственную оскорбленную гордость. Она должна твердо верить, что борьба не окончена, что англичане сплотятся.

При таком настрое она будет в состоянии сопротивляться.

День тянулся медленно. Фаллон с беспокойством и тревогой ожидала Аларика. А он не появлялся. Настала ночь. Ричард принес еду и небольшую свечку.

Она снова стала ходить по комнате. Аларик все не приходил. Наконец она легла спать, удивляясь тому, что не может заснуть. Ей совсем не хотелось снова пережить сцену, подобную вчерашней!

Целая страна подвергается разграблению, напомнила себе Фаллон. Нормандские шлюхи следовали за нормандскими воинами, а многие практичные саксонские девицы составляли им конкуренцию. Аларик мог быть сейчас с одной из них. Ему не нужна Фаллон. Он отдал ее Фальстафу.

Он взял ее лишь потому, что у них обоих внутри давно что-то вызревало, а тут внезапно прорвалось… Фаллон закусила губу, потому что даже при мысли об этом ее захлестнуло неведомо откуда взявшееся тепло.

Полностью одетая, Фаллон прижалась к стене, продолжая уверять себя в том, что Аларик был среди той четверки, которая изрубила в куски ее отца.

Она так и не заснула до самого утра.

Аларик не стал спускаться в Ромни, оставшись на ближайшем холме. Он не смог уговорить Вильгельма не разрушать город, но потребовал, чтобы щадили тех, кто сдался. Награды, обещанные Вильгельмом своим людям, они обрели в Ромни. Все, имеющее какую-либо ценность, было погружено на повозки, после чего город сожгли. Французские, фламандские и германские наемники разгулялись вовсю, и с того места, где сидел молчаливый и печальный Аларик, открывалась страшная картина…

Он с благодарностью и облегчением подумал о Фальстафе. Этот огромный медведь выздоравливал, и выздоровление шло, по словам лекаря, быстро. Можно быть уверенным, что скоро он будет опять на ногах.

Он был рад за Фальстафа и зол на Фаллон.

Легче, пожалуй, наблюдать за разрушением. Он знал, что своим заступничеством перед Вильгельмом спас несколько жизней.

Роберт из Мортена должен был находиться в Ромни и проследить за тем, чтобы Вильгельм получил свою долю. Когда стали сгущаться сумерки, Аларик подал знак сопровождавшим его людям, и они отправились в небольшую деревню под названием Хейзелфорд. Роже Боклар, ехавший рядом, спросил:

— Мы сегодня не вернемся в Гастингс?