Неистовая принцесса

Вильгельму хотелось провести ночь в Руане, поэтому вскоре после обеда они пустились в путь. Фаллон вежливо улыбнулась, когда один из людей Вильгельма помог ей сесть в седло, затем осмотрелась вокруг. Неожиданно она обнаружила, что Аларик издали наблюдает за ней, сидя на громадном черном жеребце. Фаллон улыбнулась, затем вспыхнула и отвернулась.

Она направила свою лошадь вперед, чтобы уйти от взгляда Аларика. Правда, в этом не было особой нужды, потому что он ехал рядом с ее отцом. Ее сердило, что Гарольд разговаривал с Алариком, как с добрым другом. Опустив голову, Фаллон прислушалась к их беседе. Они говорили по-французски, поскольку герцог Вильгельм английский знал неважно. Аларик сделал комплимент ее отцу, сказав, что тот отлично владеет французским. Гарольд напомнил ему, что этому языку его обучали с младенчества; языки вообще давались ему легко, и это очень пригодилось, когда он совершал паломничество в Рим.

— Увы, — посетовал Вильгельм, — у меня нет возможности для такого путешествия. Было бы хорошо, если бы во время вашего пребывания у нас вы просветили меня по ряду вопросов. Нам не хватает здесь знаний. Мы учимся практическим делам: воевать и быть добрыми христианами. Я завидую вашей учености.

Герцог шутит, решила Фаллон, однако она надеялась, что отец достаточно знает нормандцев, чтобы не поддаваться на дружеский тон.

— Герцог Вильгельм, я думаю, мы оба такие, какими нас сделали обстоятельства и воспитание. Король Эдуард любил искусства, науки, языки, поэзию и музыку.

Вильгельм засмеялся.

— Однако это так нелегко — идти на поводу у пристрастий и прихотей короля!

Дома, в своей семье, Гарольд мог сетовать на необузданный нрав и причуды Исповедника, но возносить хулу на короля в этой компании он не станет. Фаллон не расслышала его ответа, потому что голос, который был ей хорошо знаком, прервал ее размышления.

— Итак, миледи, вас забросило в мою страну. Могу ли я сказать вам «добро пожаловать!» или же мне следует, как и раньше, опасаться за свою жизнь и здоровье?

Фаллон почувствовала на себе его сверлящий взгляд. Она не повернула головы, продолжая смотреть на дорогу.

— Вы шутите, милорд. Вы меня нисколько не боитесь. И вообще меня удивляет, что вы помните о том, что мы встречались.

— Я ношу на руке шрам от зубов, миледи, которым меня наградила маленькая своевольная девчонка за то, что ей не нравилась моя национальность. И хвала Богу, что зажила моя ошпаренная плоть. Мне трудно забыть вас. Поэтому я и хотел бы знать: мне прятаться в укрытие, миледи?

Она откинула назад волосы и повернулась к нему.

— Сэр, вы попрекаете меня за то, что проделывал когда-то ребенок. Можете быть уверены, что сейчас у меня пропал интерес к подобным вещам.

— При этих словах, миледи, я испытал облегчение.

— Вы дразните меня?

— Вовсе нет, — серьезно сказал Аларик. — Мне просто хотелось знать, в мирных ли мы отношениях или же вы по-прежнему считаете меня своим врагом.

— Милорд, это свидетельствует о вашем самомнении. Я вообще не думала о вас.

— А, тогда все в порядке.

— Разве?

Она на мгновение взглянула на Аларика, стараясь не обращать внимания на его упорный взгляд. Это было непросто, ибо она чувствовала в нем мужчину, ее волновали его руки, сильные, уверенно сжимающие поводья, могучие бедра под тесными рейтузами, которые едва не касались ее бедер, поскольку они ехали рядом.

— Да, — подтвердил он, не спуская с нее пронзительного взгляда. Фаллон невольно поежилась. — Это хорошо для вас, миледи. Я хотел предупредить, что впредь не склонен терпеть ваши гадкие шутки.

— Предупредить? — Ее оскорбили и его тон, и слова. — Это скорее похоже на угрозу.

— Если я буду угрожать вам, миледи, — берегитесь… Поверьте, если я что-то пообещаю, я этого не забуду… А сейчас я просто предупреждаю вас. — Он наклонил голову в ее сторону и пришпорил коня.

Фаллон кипела от гнева. С каким наслаждением она схватила бы эти нормандские волосы и треснула нормандскую башку грубияна о стенку.

Конечно, ей необходимо оставаться благоразумной. Ведь они не дома. Они в Нормандии в качестве «гостей» герцога Вильгельма.

На протяжении оставшегося пути Аларик с ней больше не заговаривал. Она слышала, как он вел степенную беседу с ее отцом и Вильгельмом о законах и образе жизни двух стран. Когда они остановились в небольшой деревне, чтобы напоить лошадей, помочь ей сесть на лошадь поспешили другие рыцари, и даже когда они добрались наконец до резиденции Вильгельма в Руане, Аларик остался стоять поодаль, бросая в ее сторону иронические взгляды. Она не обращала на него внимания, одаряя ослепительными улыбками других рыцарей и рассыпая благодарности на их родном языке.

Глава 8