Неистовая волна

– Я понял, – буркнул Горбатов, остановил машину и натянул ручник. Глушить мотор в этом царстве стихии – полное самоубийство. – Мужчины, за мной, – приказал он и усмехнулся. – Или те, кто считает себя мужчинами.

Антон без возражений начал выбираться со своей стороны.

– Ну уж хрен, этот номер у вас не пройдет! – заартачился Федор. – Вы что, совсем взбесились? Нас же затопит с минуты на минуту! Никуда не пойду, – визгливо выплюнул он. – Натерпелся уже!

– Пойдем, Алена, – вздохнула брюнетка. – Оставь в машине Муську и пойдем. Пусть это чмо одно тут сидит. Или мы не настоящие мужчины? Боже правый, с кем я чуть не связалась…

– Да и катитесь! – завизжал Федор.

Горбатов обернулся – за ним тащились трое. Федор остался в машине. Хотелось надеяться, что не угонит… Ахнула Татьяна – провалилась в яму. Всплыла с квадратными глазами, замолотила по воде. Антон схватил ее за плечо, Горбатов под мышку, вытащили девицу.

– Ну все, все, дальше сама… – брыкалась брюнетка. – Справились с женщиной, молодцы… Мужчина, вы такой сильный, молодец… Слушайте, а вы кто вообще такой?

– В полиции работаю, – буркнул Горбатов.

– Ой, а кем?

– Полицейским.

Хрюкнула Алена – и тоже чуть не провалилась. На участке инвалида были сплошные рытвины и бугры. Завыл Антон, споткнувшись о какую-то бадью, невидимую под водой.

– Ребята, у него решетки на окнах, – оторопел Горбатов, освещая фонарем заделанные в сталь окна.

– Ну да, Виталик такой, – согласилась Алена. – Это тетка постаралась – под ее контролем варили. Она же дура набитая. Можно подумать, у Виталика есть что воровать, кроме его коляски… Виталик, ты дома?! – заорала она в полный голос.

– Дома… – донесся дрожащий голос, и люди под окном заволновались, стали метаться.

– Давайте на ту сторону, – подсказала Алена. – В ванной комнате нет решетки. Отвалилась. Он ванной не пользуется. Правда, дверь туда всегда заперта…

Нет силы, способной остановить упертого полицейского! Горбатов прокладывал дорогу, хватаясь за жестяные карнизы. Через минуту он был на противоположной стороне – этот дом не отличался большими габаритами. Первое окно с решеткой, второе – с решеткой. Третье… Не до нежности. Он бил фонарем по стеклу, сунул руку в рваную дыру, отыскал шпингалет, стал расшатывать. Он первым вскарабкался на подоконник, за ним Антон. Подхватили девчонок, желающих поучаствовать в спасении нетрудоспособной части населения. Он бился о затопленную сантехнику, добрался до двери – тяжелый удар выломал ее с корнем – и поплыл, поскольку плыть в этом «бассейне» было удобнее и приятнее, чем ходить. Фонарик не горел, мать его за душу! Он остановился, встал на цыпочки, чтобы не нахлебаться, потряс устройство. Не работало! «Ладно, переживу, – расстроенно подумал Горбатов. – А в следующий раз буду помнить, что фонарь – не молоток!»

– Слышь, полицейский, где свет? – сипел плывущий сзади Антон.

– Выключили…

– Совсем?

– Совсем. Работаем без света.

– Ладно, – согласился паренек. – Эх, надо было Муську взять, она отлично видит в темноте… Виталик, ты здесь?

– Я здесь… – прозвучало из-за соседней двери. – Кто это?

– А тебе не все равно? – рассмеялся Антон.

– Да мне по барабану…

– Это Алена – соседка твоя, – подала голос светленькая, вплывая за Антоном.

– А с Аленой – спасательная команда, – добавила, отфыркиваясь, Татьяна. – И даже один полицейский. Ты не бойся, Виталик, он хороший. Ты чем там занимаешься?

– В карты играю… – он, кажется, смеялся. – Вы пришли, чтобы прибить меня из милосердия?

– Вроде того, – прохрипел Горбатов, вплывая в соседнюю комнату. – Где ты, парень, не молчи?

– Черт, я тут завис немного, мужик…

Он плыл на звук, ощупывал причудливую конструкцию из предметов мебели и человеческого тела. Второго этажа в доме не было, инвалид выкручивался, как мог. В углу обреталась массивная тумбочка, на нее он взгромоздил что-то вроде журнального столика, пытался вскарабкаться на шаткую конструкцию прямо из инвалидного кресла, в которое врезался Горбатов. Непонятно, как Виталику удалось подтянуться и не упасть вместе с этой горкой, но факт оставался фактом – он висел, обнимал столешницу журнального стола, а парализованные ноги болтались, словно пустые брючины. Подтянуться выше Виталик не мог, любое движение могло привести к коллапсу. Вода подступала к горлу.

– Мужик, меня нельзя ощупывать… – сипел Виталик. – Со мной дышать-то рядом нельзя…

– Ты как, Виталик? – поинтересовалась Алена, барражируя кругами по комнате.

– Болею, соседка… Птичьей болезнью заразился – летать хочется… – он затрясся от смеха. Затопленные ножки журнального столика угрожающе заскрипели.

– Ты молодец, парень, не сдаешься, – похвалил Горбатов, прикидывая, как бы перехватить калеку.

– Не говори, мужик, – согласился инвалид. – В жизни смысла никакого, а уходить все равно не хочется. Утром можно кофе попить – мелочь, а приятно, днем – киношку какую-нибудь врубить, или птичек в саду послушать, или насладиться, как соседка за забором матерится. Слушай, ты тяни меня за ноги, не стесняйся, я же их не чувствую…