Неистовый маркиз

Инстинкт совершенно ясно ему подсказывал: эта женщина еще могла взбрыкнуть. Да, она хотела этого — в том не было ни малейших сомнений. Ее реакция была совершенно определенной — именно такой, на которую он и рассчитывал. Но, судя по всему, она еще не вполне осознавала, что действительно желает его. Кейн хотел, чтобы она сгорала от желания, чтобы наконец-то почувствовала: отступать уже невозможно.

Ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы сдерживать себя в карете, — хотелось задрать ей юбки и взять прямо там, во время поездки по лондонским улицам. Господи, неужели воздержание в течение нескольких недель могло довести его до такого состояния? Да, конечно, он не мог обходиться без женщин. Но все же Кейн не помнил, чтобы он когда-либо столь страстно желал женщину.

Как опытный соблазнитель, Кейн прекрасно знал, что нельзя опережать события. И следовательно, приступать к активным действиям в карете было бы очень неразумно, пусть даже его экипаж был чрезвычайно комфортабельным.

Но и сейчас не следовало торопиться. Поэтому он поднимался за Джулианой по лестнице, чуть придерживая ее за локоть — не более того. Уже в комнате, переступив порог, он подождал, когда она найдет свечу. Потом осмотрелся. В мерцающем свете свечи комната казалась бедной и убогой. И здесь было ужасно холодно и сыро. Конечно же, такая женщина, как Джулиана, заслуживала лучшего жилища.

— Хотите чаю? — спросила она. — Ох, как тут холодно…

Кейн положил ладони ей на плечи и, чуть наклонившись, прижался губами к ее шее, наслаждаясь чудесным женским ароматом.

— Нам будет теплее в постели, — сказал он шепотом.

Он в тот же миг почувствовал, как Джулиана вздрогнула и напряглась. И приготовился использовать все свое красноречие, чтобы склонить ее к неизбежному. Но уже через несколько секунд стало ясно, что можно обойтись и без красноречия. Тихонько вздохнув, Джулиана расслабилась в его объятиях, и он наконец-то позволил себе легонько погладить ее плечи и груди. Когда же она скинула плащ, он снова прижал ее к себе и провел ладонями по ее бедрам. Внезапно Джулиана отпрянула и пробормотала:

— Простите… Мне нужно, несколько минут, чтобы подготовиться.

— Позвольте вам помочь. — Кейн сжал ее руку. Раздевать женщину — это тоже удовольствие, и он не хотел от него отказываться. — Я помогу вам расстегивать пуговицы.

Она взглянула на него с искренним удивлением.

— Но ведь я же сумела их застегнуть. И никто мне не помогал. У меня здесь нет горничной.

Высвободив руку, Джулиана шагнула к двери, ведущей в спальню. Обернувшись, она сказала:

— Дайте мне несколько минут.

В следующее мгновение она проскользнула в комнату и закрыла дверь прямо перед носом Кейна.

— Не пытайтесь расстегнуть эти пуговицы без меня! — прокричал он. — Ничего у вас не получится!

Кейн опасался, что там, за дверью, Джулиана придет в себя и, возможно, передумает… Чувствуя, что теряет присущую ему самоуверенность, он приложил ухо к двери, пытаясь понять, чем она занимается. И не услышал ни шороха платья, ни стука комодных ящиков, что свидетельствовало бы о каких-то приготовлениях. Но чем же она там занималась? Обычно женщины в таких случаях наводили в комнате порядок, что не очень-то ему нравилось. Он получал удовольствие от «женского» беспорядка — висящих на стуле чулок, забытых на кресле платьев, разбросанных на туалетном столике коробочек и флаконов с духами. Впрочем, у Джулианы, как Кейн подозревал, едва ли имелось изобилие подобных женских безделушек; и, кстати, он был намерен изменить такое положение вещей.

Внезапно послышался глухой стук, а затем — тихий возглас.

Ворвавшись в комнату, Кейн спросил:

— С вами все в порядке?

Джулиана сидела на полу с задранными юбками, и маркиз невольно залюбовался ее изящными ножками, обтянутыми черными чулками.

— Со мной все в порядке, — ответила она.

Кейну хотелось присоединиться к ней, но для этого не нашлось бы места — комнатка была совсем крохотной, и большая часть ее была занята комодом, столиком и не слишком-то широкой кроватью. «Это тоже следует изменить», — мысленно отметил Кейн.

Протянув Джулиане руку, он помог ей подняться. Потом спросил:

— Так что же произошло?

Она в смущении пробормотала:

— Ничего особенного. Просто потеряла равновесие.

Кейн мысленно улыбнулся. Судя по всему, Джулиана не собиралась выгонять его из спальни.

— Позволь мне расстегнуть пуговицы, — сказал он. — Повернись, пожалуйста.

Она молча повернулась к нему спиной.

— Ты действительно красивая, — пробормотал Кейн, поглаживая ее плечи. — А кожа — гладкая словно шелк. И не видно никаких веснушек.

Расстегнув платье, он спустил его с плеч Джулианы, и оно соскользнуло к ее ногам. Кейн провел ладонями по ее бедрам и вдруг нахмурился. Какое нелепое белье! Конечно же, это тоже следовало изменить.

Развернув Джулиану к себе лицом, он прошептал:

— Я знал, что под этой черной броней скрывалось нечто… удивительное.