Неистовый рыцарь

— Вам лучше вернуться, миледи, — сказал он.

И тут раздался властный голос Брета:

— Откройте ворота!

Ворота открылись, и во двор крепости хлынуло войско Брета. Взглянув на возбужденные схваткой лица вооруженных всадников, Аллора поняла, что они возвращаются с победой.

Она заметила сэра Кристиана, который ехал позади Брета, и, вырвавшись из рук отца Дамьена, подбежала к нему.

— Как вы могли, сэр! Вы предали меня, вы предали их! Я предупредила вас, чтобы избежать кровопролития, а вы…

По ее щекам потекли слезы, она сердито смахнула их тыльной стороной ладони. Сэр Кристиан спешился и печально сказал ей:

— Клянусь, миледи, мне даже не пришлось ничего говорить лорду Брету. Он уже знал о том, что ваш дядя собирается атаковать нас, и приказал быть наготове.

Аллора не могла не поверить ему. Взглянув в его честные стариковские глаза, она поняла, что он говорит правду.

— В таком случае кто мог предупредить Брета?

— Миледи, — услышала она голос мужа, — удивительно, что вы здесь. Мне показалось, что вы хотите отдохнуть.

Она с возмущением взглянула ему в глаза и, не удостоив ответом, пошла по направлению к главной башне. Не обратив внимания на Элайзию, которая окликнула ее из глубины зала, она бегом поднялась по лестнице, вошла в, свою комнату и, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной. Господи! Она ведь своими ушами слышала страшные звуки битвы! Сколько же человек там полегло?..

Вскоре явился Брет. Она отошла к окну, стараясь не смотреть в его сторону.

— Если ты оплакиваешь дядюшку, то напрасно. Его не удалось схватить. Дункана тоже. А твой драгоценный Дэвид не участвовал в битве.

— Я оплакиваю хороших людей, кровь которых пролилась там! — воскликнула она. — Я оплакиваю тех несчастных в этой крепости, кто предал своих же людей!

— Никто их не предавал, Аллора. Кроме тебя самой, добавил он на ее родном гэльском языке — а она-то полагала, что он не поймет, о чем она говорила с сэром Кристианом.

— Ах ты, мерзавец! — прошипела она. — Да как ты смел!.. Я тебя ненавижу!

— Ненавидишь за то, что я говорю на твоем родном языке? Или за то, что поставил тебя в глупое положение? Ты со мной проделывала это довольно часто.

— Дай мне пройти!

— Всему свое время, — сказал он, теряя терпение. Я хочу знать, правда ли то, что ты сказала. Или ты снова затеяла какую-то игру, чтобы избежать возмездия? Ты действительно ждешь ребенка?

Она попробовала высвободиться из его рук. Не странно ли? Еще совсем недавно она представляла себе, как сообщит ему эту новость в канун Рождества. Она лишь хотела немного подождать, чтобы окончательно убедиться… А сегодня ей придется сказать об этом, чтобы не поставить под грозу жизнь будущего ребенка.

— Аллора!

Она откинула с лица волосы и взглянула на него горящими изумрудными глазами.

— Нет, милорд, это не игра. Я хотела сказать об этом раньше, но решила подождать, чтобы убедиться окончательно. Однако сегодня мне пришлось сообщить об этом, чтобы не рисковать жизнью ребенка.

Он подошел к камину и, стянув через голову тяжелую кольчугу, состоящую из металлических звеньев, положил ее на сундук. Потом снова подошел к ней и присел рядом.

— Да, леди, за стенами крепости сегодня погибли люди. Может быть, тебе хотелось, чтоб на их месте оказался я? — спросил он.

— Мне хотелось, чтобы люди не погибали, — упрямо повторила она. — Если ты понял то, что я сказала сэру Кристиану, то должен знать это.

— Понятно, — тихо произнес он, — пусть то, что ты сказала, отчасти искупает твою моя.

— Я не нуждаюсь в вашем снисхождении, милорд.

— Я сказал «отчасти искупает», но не полностью.

В дверь постучали. Это Мери принесла поднос с ужином. Аллора попыталась встретиться с ней взглядом, но девушка отвела глаза, не желая вызывать гнев Брета. Оставив поднос, она быстро удалилась.

— Я устал и приказал принести сюда наш ужин, — сказал Брет.

— Я не хочу есть.

— А я страшно проголодался.

— Наверное, убивая людей, можно нагулять аппетит. — Он резким движением поставил ее на ноги.

— Твой дядя с нашей первой встречи ищет случая убить меня. Он даже прибегнул к яду и чуть не убил тебя. Когда ты наконец поймешь, что этот человек беспощаден и честолюбив сверх всякой меры?

— Ты сам сказал, что мой дядя жив. А другие люди погибли.

— Твой дядя прячется за чужими спинами. Сам не высовывается, а других посылает на верную смерть.

— Нет, он храбрый человек, закаленный в боях воин.

— Он хитрый и не желает рисковать своей жизнью, пока не убедится, что перевес на его стороне.

— Ты его ненавидишь…

— И есть за что!

Он неожиданно сгреб ее в охапку и, прежде чем она начала сопротивляться, посадил у огня, потом поставил поднос ей на колени. Несмотря на отсутствие аппетита, запах жареного мяса показался ей весьма соблазнительным.

— Тебе нужно поесть, — тоном, не допускающим возражений, сказал он.

— Не странно ли, что в течение дня меня то приговаривают к сорока ударам плетью, то, заботясь о моем здоровье, убеждают меня поесть?

— Ты кормишь одного ребенка и, возможно, носишь второго, — грубовато ответил он.