Неистовый рыцарь

— Это ужин для пленника, леди Элайзия, — объяснила старуха. — Не задерживайте меня, потому что, пока я доберусь до северной башни с этим тяжелым подносом, мои старые косточки совсем промерзнут.

— Да уж, ветры здесь, на севере, суровые, — согласилась Элайзия, хотя давным-давно поняла, что ей пришелся по сердцу местный суровый климат. Ей нравился Дальний остров и весь этот скалистый пограничный край. — Дай мне поднос, я сама отнесу его.

— Миледи! Мне не поздоровится, если лорд Брет узнает, что я позволила вам выполнять работу за себя.

— Жаннет, разве ты видела когда-нибудь, чтобы мой брат жестоко обращался с преданными слугами? А кроме того, я ему не скажу. Давай дадим друг другу обет молчания? Дай-ка мне свой плащ с капюшоном, и меня никто не узнает.

— Я могла бы послать свою помощницу, но мне кажется, ваш брат не очень-то доверяет здешним слугам. И он прав; за ними глаз да глаз нужен.

— Да уж, Жаннет.

Элайзия быстро надела плащ служанки и накинула на голову капюшон. Потом, боясь, что Жаннет передумает, выскользнула за дверь.

Опустив голову, она торопливо пересекла крепостной двор. Изрядный кусок оленины и свежеиспеченный хлеб на подносе источали аппетитный запах. Там же стоял кубок с вином. «Пусть помучается от голода бедняга Дэвид, ему это пойдет на пользу», — лукаво подумала она. Вылив на землю вино, она заменила его водой. Потом подозвала свистом собаку и бросила ей кусок мяса с тарелки, а в остатки соуса положила хлеб. Опустив на лицо капюшон, она вошла в башню.

Дежурные Этьен и Гастон от нечего делать играли в кости.

— Еда для заключенного, — сказала Элайзия, прикрыв рот краешком капюшона.

— Проходи наверх, — любезно отозвался Этьен, не узнав ее. — Я мигом вернусь, чур, не жульничать — добавил он, обращаясь к Гастону, на что тот ответил широкой ухмылкой. Этьен проводил Элайзию вверх по лестнице.

— Я подожду, пока освободится поднос, — пробормотала она.

— Ладно. Если что не так, кричи громче, я мигом прибегу. Надеюсь, ужин придется ему по вкусу, это весьма почетный пленник.

Элайзия кивнула, подождала, пока Этьен отодвинет засов, и подошла к двери. Сердце ее бешено колотилось. Страшно было даже подумать о том, что сделает с ней Брет, если узнает о ее проделке. Самое худшее — если он отошлет ее к отцу. Аларик будет возмущен ее поведением. Даже если вмешается мать, не миновать брака с каким-нибудь бароном, который будет держать жену в ежовых рукавицах.

Ладно, пока об этом не надо думать. Элайзия перешагнула порог, и Этьен закрыл за ней дверь.

Дэвид стоял возле узкого окна и смотрел на угасающий день. Предзакатный ветерок, проникая сквозь окно, шевелил его светлые волосы.

Он был красиво одет: светло-коричневые рейтузы, белая сорочка и короткая зеленая туника. Он, видимо, не чувствовал холодного ветра, дующего в лицо, — ведь этот суровый край был его родиной.

Почувствовав ее присутствие, он сказал, не поворачивая головы:

— Поставь поднос на сундук и ступай.

Похоже, он не погибал с голоду. Брет слишком баловал своих пленников.

Поставив поднос, Элайзия сказала:

— Я подожду.

Он оглянулся, возможно, узнав ее голос. Она быстро опустила голову, но он шагнул к ней и, взяв за подбородок, повернул ее лицом к себе.

— Вы?!

— Я принесла хлеб и воду узнику! — с вызовом произнесла Элайзия, с удивлением почувствовав, что ей почему-то стало трудно дышать.

Он шагнул к подносу и приподнял салфетку.

— Мою порцию мяса слопала какая-нибудь собака. Но где мое вино? — спросил он, понюхав воду в кубке.

— Пролилось на землю.

— Жаль. Ваш брат привез с собой отличные вина.

— Самые лучшие из Нормандии, — согласилась она.

— Так, значит, мясо вы скормили собакам? — сказал он, медленно подходя ближе. В его движениях было что-то угрожающее.

Элайзия попятилась.

— Только подойди, и я заору и позову на помощь стражников!

— Ты позовешь на помощь? Это я должен звать на помощь, чтобы меня оградили от пыток, которым ты, несомненно, замышляешь меня подвергнуть!

— Как ты смеешь… — начала Элайзия, но, наткнувшись спиной на стену, поняла, что идти дальше некуда. А он стоял совсем близко — высокий, широкоплечий. Его тело излучало жар, но в глазах она заметила насмешливый огонек.

— Клянусь, я сейчас позову на помощь! — предупредила она.

— Торопитесь, потому что лично мне помощь требуется срочно, — ответил он.

Она не могла бы сказать, кто из них сделал первый шаг. Если она явилась сюда, чтобы помучить его, то и сама мучилась не меньше. Она прикоснулась губами к его губам, и окружающий мир словно взорвался. Все запреты и преграды рухнули, она приподнялась на цыпочки и прижалась к нему. Он обнял ее, плащ упал на пол. Дрожа, он поднял ее на руки, уложил на кровать и сам лег рядом. И прикоснулся рукой к ее щеке.

—  — За это не жаль и жизнь отдать! — шепнул он.

— Нет-нет! Не хочу, чтобы из-за меня ты лишился жизни, — пробормотала она.

— Я умру счастливым, — сказал он, снова припадая губами к ее губам.

Они понимали, что страшно рискуют. Внизу Этьен. Кто-нибудь в любую минуту мог войти в комнату.