Неистовый сын Трира

– Во Франкфурте. Скоро мы получим его материалы о Национальном собрании. Шаппер здесь, он готов держать корректуру газеты. Наборщики подобраны. Разносчиков газет успеем предупредить. Кстати, одного из разносчиков я хорошо знаю, его зовут Клаус или Старый Клаус: он разносил «Рейнскую газету», когда я был ее редактором. Так вот этот Старый Клаус сказал мне: «Доктор Маркс, я готов доставлять вашу газету хоть черту в пекло, если это нужно. Ваша прежняя газета была очень порядочной, а эта, верю, будет лучше всех».

– А знаешь, я тоже в это верю, – сказал Энгельс.

Маркс весело взглянул на него, но ничего не сказал.

•

В среду, первого июня, в зале экспедиции типографии было как никогда многолюдно: собрались кёльнские разносчики газет в ожидании первого номера «Новой Рейнской газеты». Карл не сразу вышел к ним, хотя давно заприметил среди них своего давнего знакомого Клауса. Он ждал, когда будут доставлены пачки с газетами. Наконец в зале появился издатель Герман Корф, которому было поручено руководить экспедицией «Новой Рейнской газеты», а следом за ним и тележки с пачками свежих газет. Разносчики принялись нагружать свои объемистые сумки. Сумки Старого Клауса были раза в два больше других. Да и сам Клаус на целую голову возвышался над всеми разносчиками, и голос его гудел, как иерихонская труба.

– Мне двойную порцию! – потребовал он. – Я всегда беру двойную порцию!

Скоро в наборной, откуда Карл наблюдал за разносчиками, стало теснее: пришли Энгельс, Веерт, Бюргерс, Шаппер, несколько человек наборщиков, печатники, верстальщики.

Разносчики, наполнившие свои сумки, просматривали страницы газеты, выискивая в них броские заголовки, сенсационную информацию. Это было профессиональное любопытство: из броских заголовков и сенсационной информации каждый из них составлял для себя несколько фраз, способных привлечь внимание читателей.

– Выйдем к ним, – сказал Карл. – Надо помочь им.

– Доктор Маркс! – завидев Карла, загудел Старый Клаус. – Господин редактор «Новой Рейнской газеты»! Попросим его сказать нам несколько слов!

– Да, да, – сказал Карл. – Несколько слов. Разумеется, о газете, которую вы сейчас получили. Так вот, – проговорил он громко, – наша газета разоблачает трусов, болтунов, предателей и врагов революции! Тайных и явных! Наша газета отстаивает власть народа и единство Германии! Отныне и до конца! До победы!

– Так и будем говорить, – ответил Старый Клаус. – Так это и есть, господа разносчики! – загудел он во всю мощь. – С богом!

Зал экспедиции быстро опустел. И в ту же минуту за воротами типографии раздался зычный голос Старого Клауса:

– Вот газета – друг всех честных людей! Клеймо на солдатскую морду Хюзера! Кто ищет правду, пусть ищет ее в «Новой Рейнской газете»!

– Ты доволен? – спросил Карла Энгельс.

– Вполне, – ответил Карл. – Есть хорошее начало. Теперь нужно, чтобы и продолжение было отличным.

Вскоре в редакцию поступили первые отклики на газету. Первым о газете высказался Андреас Готшальк – председатель Кёльнского рабочего союза. Он вошел в кабинет Карла и заявил:

– Нет! Решительное нет вашим заигрываниям с буржуазией! О чем вы толкуете? О заседаниях Национального собрания? Депутаты – сплошь буржуа! Мои рабочие за них не голосовали! Нужно немедленно порвать с буржуазией! Нужно выбросить лозунг немедленного провозглашения рабочей республики!

– Торопитесь, Готшальк! – ответил Карл. – Очень торопитесь. Буржуазная демократия далеко не исчерпала себя. Пока буржуазия борется против короля, против феодалов, против прусской военщины, пока она выступает революционно, мы обязаны ее поддерживать. Это аксиома! Это элементарно, Готшальк!

– Для меня аксиома другое: то, что вы в первом же номере исчерпали революционность вашей газеты!

– Революция – это движение народа, ниспровергающее устаревшие порядки, а не крикливые лозунги, порожденные истерией, – четко произнес Маркс.

После обеда в дверь постучался Курт Эйсельт, один из акционеров газеты. Карл предложил ему стул, сигару. Эйсельт долго прикуривал, пыхтел, молчал. Потом похлопал ладонью по газете, лежавшей перед ним на столе, и спросил, кривя губы:

– Это что, господин Маркс? Это газета?

– Разумеется, господин Эйсельт. А по-вашему, что?

– По-нашему, господин редактор, это не газета, а повестка в суд. Повестка для вас, для меня и для всех остальных акционеров. Даже не повестка, а приговор! Да, да! Приговор! Нас всех посадят в тюрьму за такую газету! Это не орган демократии, как тут написано, а орган бунтовщиков! Как вы могли! Как вы решились?

– Что именно вас так напугало, господин Эйсельт?

– О Хюзере, – почему-то перешел на шепот Эйсельт. – То, что вы написали о Хюзере, коменданте крепости из Майнца.

– Почему?

– А потому. – Эйсельт затянулся дымом, потом объяснил: – Сегодня вы написали о Хюзере, а завтра напишете о начальнике кёльнского гарнизона, да? И солдаты вас расстреляют…

– Вы преувеличиваете смелость наших солдат, – попытался успокоить акционера Маркс. – Они не такие храбрые…