Неистовый сын Трира

Самое время готовить из дерева нужные вещи.
Ступку срезай длиной в три стопы, а пестик – в три локтя;
Ось – длиною в семь стоп, – всегда это будет удобней;
Если ж и восемь, то выйдет еще из куска колотушка.
Режь косяки по три пяди к колесам в десять ладоней.
Режь и побольше кусков искривленных из падуба; всюду
В поле ищи и в горах и, на шедши, домой отнеси их:
Нет превосходнее скрепы для плуга, чем скрепа такая,
Если рабочий Афин, к рассохе кривую ту скрепу
Прочно приладив, гвоздями прибьет ее к плужному дышлу…

Дальше были стихи о волах, о севе, о колосьях на ниве, о сосудах с зерном, о достатке в доме. Вольф читал долго. Его слушали, не прерывая. А когда он умолк, Маркс сказал:

– Жизнь, проведенная в спокойных трудах, длинна и приятна. Но жизнь, проведенная в борьбе, прекрасна!

Прибежал посыльный из Рабочего союза, принес известие, что военный комендант Кёльна собирается утром объявить в городе осадное положение.

– Говорят, что на Фризенштрассе ограблен суконный магазин, – сообщил он. – Комендант опасается, что будет разграблен весь город. По этой причине будет распущено и разоружено гражданское ополчение, прекращен выпуск всех демократических газет.

– Вот! – сказал Маркс, – Они все-таки нашли повод: разграбленный суконный магазин… А мы гадали, откуда они ударят. Получилось – из магазина. Один магазин разграблен, значит, будет разграблен весь город. Вот вам полицейская логика, логика провокаторов. Я уверен, что сама же полиция подготовила грабителей. Но осадное положение – это не шутка, друзья. Нужно успеть выпустить очередной номер газеты до объявления приказа коменданта. И всем, кому угрожает арест, покинуть Кёльн. Немедленно, сегодня же! Именно потому, что осадное положение – не шутка.

– А ты? – спросил Маркса Энгельс.

– Я останусь. Приказа о моем аресте пока не было. Газета не должна погибнуть. Но если арест будет угрожать и мне, я обещаю, Фред, что покину Кёльн.

Глава десятая

Осадное положение было введено в Кельне через несколько часов после выхода газеты. И сразу же появился приказ прокурора о розыске Иосифа Молля, Фридриха Энгельса, Эрнста Дронке и Вильгельма Вольфа.

Приказ о розыске Энгельса был напечатан в «Кёльнской газете», которая не была запрещена. Карл вырезал этот приказ из газеты и попросил Женни сохранить его до возвращения Энгельса.

«Имя и фамилия, – говорилось в приказе, подписанном государственным прокурором Геккером, – Фридрих Энгельс; сословие – купец; место рождения и жительства – Бармен…; возраст – 27 лет; рост – 5 футов 8 дюймов; волосы и брови – темно-русые; нос и рот – пропорциональные; зубы – хорошие; борода – каштановая; подбородок и лицо – овальное; цвет лица – здоровый; фигура – стройная».

– Ты думаешь, Карл, что Энгельс вернется? – спросила Женни, пряча в шкатулку газетную вырезку с приметами Энгельса. – Разве это не конец? Ваша газета запрещена, твои друзья прячутся от полиции… Что же тебе остается делать? Не пора ли собираться и нам в дорогу?

– Еще не пора, – ответил Карл. – Любое, даже незначительное революционное дело надо доводить до конца, чтобы идущим за тобой не приходилось делать твою работу, чтобы они могли начать с того места, где ты остановился, сделав все, что было в твоих силах. Я еще не все сделал, Женни, и у меня еще есть силы.

Пришел Веерт, принес листок, на котором было напечатано извещение издателей «Новой Рейнской газеты» о том, что выпуск газеты приостановлен в связи с объявлением в Кёльне осадного положения. В нем также сообщалось, что «чрезвычайное положение продлится всего лишь несколько дней», после чего «газета, усиленная притоком новых значительных средств (последние три слова были выделены шрифтом), начнет выходить в октябре месяце в увеличенном формате» и будет рассылаться подписчикам аккуратнее, так как печатание ее будет осуществляться на новой скоропечатной машине.

– Вот тебе ответ на твой вопрос, – сказал Карл, протянув Женни принесенный Веертом листок.

Женни внимательно прочла извещение, вернула Карлу листок.

Спросила, когда ушел Веерт:

– Откуда же ты ожидаешь усиленный приток новых значительных средств? Впрочем, можешь не отвечать, – сказала она, видя, что Карл опустил глаза. – Конечно, нам будет трудно без денег. Но будет еще труднее, если ты не доведешь свое дело до конца. Я поддерживаю твое решение, Карл.

•