Неистовый сын Трира

– Да, можем. Во-первых, Фред, мы должны научно обосновать наши взгляды на историю. Кстати, я тут набросал тезисы о Фейербахе, они об этом. Это первое. На историю и на революцию. И второе… Второе: мы обязаны убедить в правильности наших взглядов пролетариат. Прежде всего германский. Хотя, конечно, и французский, и английский, и бельгийский… Из этого следует, дорогой Фред, что нам необходимо установить еще более тесные контакты с деятелями коммунистического движения в Германии, Лондоне, Париже и здесь, в Брюсселе. В Германии – Георг Юнг, Роланд Даниельс, Генрих Бюргерс, Мозес Гесс. Это уже хорошо. Правда, они еще слабо связаны с рабочими. В Париже – Бернайс и Эвербек. Здесь есть Филипп Жиго, с которым я тебя обязательно познакомлю в ближайшее время. У него есть свой круг знакомых среди рабочих-бельгийцев. Есть здесь и немцы. А кто в Лондоне?

– В Лондоне чартисты, «Союз справедливых». С руководителями чартистов и «Союза справедливых» мы и постараемся познакомиться, когда будем в Лондоне. Кстати, там теперь Вейтлинг.

– Правильно. Нам обязательно надо побывать в Лондоне. Не только в Манчестере. И мы скажем лондонцам, что коммунизм – не выдумка прекрасных мечтателей. Отныне мы называем коммунизмом то, что с неизбежностью вытекает из природы нынешнего общества, из условий, в которых живет и действует пролетариат, из той борьбы, которую он ведет. Вынужден вести. И в которой непременно победит.

– Это замечательно, Карл. А более всего замечательно то, что ты говоришь так, будто читаешь мои мысли.

– Да? Теперь посмотрим, почему коммунизм неизбежен.

– Посмотрим. Итак…

Слушателю, не посвященному в тайны философии и политэкономии, разговор Карла и Фреда мог показаться непонятным, заумным, сложным, как китайская грамота. Они же давно привыкли к языку философии и политэкономии. Не находили нужным говорить друг с другом на другом языке. Но потом, когда они будут говорить с простыми рабочими, они найдут слова, понятные для всех.

Что такое человек? Конечно, это естественное существо, природное существо. Часть живой природы. Животное. Млекопитающее. Но какое животное? Чем человек отличается от других животных? Тем, что он мыслит? Да. «Я мыслю, следовательно, я существую». Так сказал Рене Декарт, французский философ. Но это не все отличия. Человек – животное прямоходящее. Великий Гегель сказал, что вертикальное положение есть абсолютный жест человека. И это верно. Человеку, стоящему на двух ногах, видно все до самого горизонта. Ему ничего не стоит поднять голову и увидеть звезды. А потом закрыть глаза и увидеть собственную душу, в которой отразились земля и звезды. Так, стало быть, человек отличается от животных тем, что у него есть разум? Возможно.

А что есть разум человека? Сознание бога? Нет. Нет и нет! В мыслях человека есть только то, что открывается ему в ощущениях, в соприкосновении с природой.

Так утверждал Фрэнсис Бэкон, великий английский философ.

Но может быть, мыслят и другие животные? Почему бы и нет?

Человек – существо общественное. Этим он отличается от других животных. Прав ли был Аристотель, великий греческий мыслитель, энциклопедический ум древнего мира? Прав. Человек на самом деле общественное животное.

Так в чем же сущность твоя, человек?

Людей можно отличать от животных по сознанию, по религии, по тому, что они ходят на двух ногах, – вообще по чему угодно. Сами же люди начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им средства к жизни. И с этого момента человек может жить и утверждать себя лишь как существо общественное, потому что нуждается в продуктах труда других людей. И отношения с другими людьми он осуществляет посредством обмена продуктов труда. Получает продукты чужого труда взамен на продукты своего труда. Таким образом, общественные отношения есть отношения, в которые люди вступают друг с другом в процессе труда и обмена продуктами труда. Они и составляют сущность человека.

– А развитие этих отношений – сущность истории?

– Да, Фред. Странно, что люди не поняли этого раньше. Ведь все, кажется, предельно просто.

Они улыбнулись друг другу, отлично понимая, что к этим выводам они прошли через напряженный научный поиск, через бессонные ночи, через горы проштудированной литературы, через пристальное и вдумчивое изучение самой жизни. Нет, не просто далось им это знание. И не теперь. Теперь они лишь излагали то, что добыто ими упорным и самоотверженным трудом, и радовались тому, что их взгляды совпадают, дополняют, развивают друг друга.

Карл принялся рассуждать о том, почему одни задачи решаются людьми раньше, другие – позже. И пришел к выводу, что люди всегда принимаются за решение лишь тех задач, которые жизнь уже поставила. И не только поставила, но и определила способ их решения.

– Задача нашего времени – уничтожение частной собственности. Способ ее решения – пролетарская революция, – сказал Карл. – Посмотрим, однако, почему же пролетарская революция неизбежна?

И они снова принялись за дело. Да, это был не просто разговор. Это было дело.