Неистовый сын Трира

– А с мошной дела обстоят скверно, – сказал Маркс, когда Женни ушла. – Можно уже сделать выводы: издательство Фребеля в Цюрихе закрыто для нас, так как Арнольд Руге всячески старался нам помешать и добился своего. Это во-первых. А во-вторых, Вейдемейер, который ищет для нас издателей, для «Немецкой идеологии» и для задуманной нами библиотеки социалистических писателей, сообщил из Вестфалии, что наш «Циркуляр против Криге» сыграл там роль последней капли в переполненной чаше. Сначала два денежных мешка, два толстосума, которые лишь по недоразумению считали себя коммунистами, согласились было дать деньги для организации издательства. Но как только дело дошло до платежей, у них вдруг появились какие-то «внешние обстоятельства», черт бы их побрал! Словом, денег не будет.

Всем было ясно, о каких «внешних обстоятельствах» шла речь. Принципиальность Маркса, подвергавшего беспощадной критике тех, кто объявлял себя коммунистами, но занимался лишь болтовней, не обременяя себя поиском и изучением законов коммунистической революции, ее стратегии и тактики, – вот что стало камнем преткновения на пути создания, сбора средств для издательства. Мнимые коммунисты обиделись на Маркса за его суровую критику и отказались финансировать издание социалистических книг.

– Стало быть, не будет «Немецкой идеологии», не будет библиотеки для рабочих, не будет журнала, о котором мы все мечтали, – вздохнул Энгельс. – А что же будет?

Маркс не ответил.

– Я вынужден оставить квартиру и перебраться в какой-нибудь дешевенький отель, – сказал Марксу Энгельс, когда они остались вдвоем.

– Пожалуй, я сделаю то же самое, – ответил Карл.

– Тогда давай поселимся в одном отеле, – предложил Энгельс. – Все же будет веселей.

– Я согласен. Можно поселиться в «Буа-Соваж». Там недорогие обеды. К тому же есть совсем дешевые номера. Дешевые, но сносные. Без клопов и тараканов.

– Сегодня же напишу грозное письмо отцу, который бросил на произвол судьбы своего несчастного сына…

– Пришла, кажется, и мне пора снова заняться делами о наследстве, хотя все это до тошноты противно.

– Ты прав, Карл, – сказал Энгельс. – Это противно.

•

Они оставили квартиры на Рю-де-л’Альянс и переехали, как и договорились, в «Буа-Соваж», сняв в отеле два соседних дешевых номера. Но соседство их было недолгим: в августе Энгельс уехал в Париж.

В ряду грустных событий были, конечно, и радостные: из Лондона пришло письмо, подписанное Иосифом Моллем, Карлом Шаппером и Генрихом Бауэром – руководителями «Союза справедливых». В этом письме они сообщали, что одобрили разрыв Брюссельского Коммунистического корреспондентского комитета с Вейтлингом. Осудил Вейтлинга и Мозес Гесс, прочитав его грубое и лживое письмо в еженедельнике Германа Криге.

Радостным для Карла было и еще одно событие: поднялась на ножки и пошла Лаура. Это случилось в канун нового, 1847 года. В январе у Карла и Женни родился сын. Ему дали имя Эдгар.

«Значит, пойдут и дела, – сказал себе Карл. – Встанут на ножки, как моя Лаура, и зашагают!..»

Разумеется, всерьез Карл не связывал успех в делах с тем, что маленькая Лаура пошла. Никогда и ни на что Карл не загадывал, так как совершенно не был склонен к суевериям. Его оптимизм, его вера в успех начатых им дел опирались на другое: во всем чувствовалось приближение революции. Неурожай прошлого года породил сельскохозяйственный кризис в Германии, начались голодные бунты. Прусский король требовал от буржуазии денег, а буржуазия требовала от короля, чтобы тот допустил ее к власти. Король отказывал буржуазии в этих ее требованиях, а буржуазия не давала ему денег. Усиливалась взаимная вражда. И разрешиться она могла только революцией. Правда, буржуазно-демократической революцией, не пролетарской. Карл это хорошо понимал. И как бы страстно он ни желал своему народу полного освобождения, он знал: в предстоящей революции немецкий народ такого освобождения не получит, такое освобождение ему может принести только пролетарская революция. Но и буржуазная революция не будет для народа напрасной: она проложит путь для пролетарской. Если пролетариат уже теперь будет вооружен своей программой, если им будет руководить пролетарская партия…

Предвестники бури появились не только в Германии, но и в Англии, Франции.

В конце января 1847 года в Брюссель из Лондона приехал Иосиф Молль. Карл принял его на квартире в доме на Рю-д’Орлеан, куда он вместе с семьей переехал в ноябре минувшего года. В «Буа-Соваж» начался ремонт печей, в номерах было холодно, то и дело приходилось кутать детей в одеяла, дети простывали, стала болеть Женни. Тогда-то Маркс и переехал на новую квартиру. Квартира оказалась довольно скромной, но теплой. К тому же теперь рядом жил врач Фридрих Брейер, который охотно лечил детей, Женни, да и самого Карла – время от времени вскрывал ему вену на левой руке, пускал кровь, когда Карла начинали донимать сильные головные боли.

Для разговора с Моллем Маркс пригласил Филиппа Жиго и Вильгельма Вольфа.

Беседа с Моллем началась с того, что Молль достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и протянул его Марксу.