Неистребимый. Трилогия

Гобелен Хэнк заметил сразу. Похоже, шелтянин любил его разглядывать на досуге, посиживая в одном из кресел и потягивая какую‑нибудь изысканную хрень мелкими глотками из бара за спиной, раз расположил картину именно на этой стене. Рисунок пастельных тонов изображал нечто неожиданно‑хаотичное, не поддающееся определению. Но только на первый взгляд. Стоило задержать взгляд хотя бы на несколько секунд, и начиналось волшебство действа… Причём, насколько Хэнк знал, каждый раз рисунок видоизменялся…

– Да, клево, – он подошёл к гобелену и осторожно потрогал рукой шелковистую поверхность. Ткань была воздушной и почти неощутимой, в месте прикосновения тут же появились розоватые энергетические разводы.

Постепенно прорисовался пейзаж – правильные ряды деревьев ладжи, с удалением перспективы превращавшиеся в густые заросли – тонкие зеленые листики с серебристой изнанкой поблёскивали в лучах солнца, покачиваясь под струями предрассветного ветра. Комнату заполнил шелест листвы и пение ранних птиц. Картина была настолько полной, что Хэнку на секунду показалось, что он ощущает запах деревьев – этот характерный, ни с чем не сравнимый терпкий запах ладжи в пору созревания семян.

Не отрывая заворожённого взгляда от гобелена, забыв о дымящейся сигаре в пальцах, Хэнк попятился и опустился в кресло. Мало кому за свою жизнь удаётся взглянуть своими глазами на подобный шедевр. Сколько же шелтянин за него отвалил? Уму непостижимо, этот типус куда богаче, чем думалось вначале…

Заметив человеческий силуэт, мелькавший среди деревьев, Хэнк с интересом присмотрелся к внешности неизвестного. Картины Фасгалиа всегда отражали реальные события прошлого, участниками которых являлись представители Правящих Домов. По сути, вся история Новы‑2 сводилась к распрям между этими Семьями, а ему, благодаря тем самым курсам для аристократов, пришлось в своё время сдавать экзамен по их генеалогии, и, как сейчас выяснилось, не вся ещё информация вылетела из головы…

Неожиданно лицо главного героя картины наехало на него крупным планом, заставив невольно податься назад. Правильные черты лица, глубоко посаженные карие глаза под изломами тёмных бровей, прямые короткие волосы… Ровное дыхание идущего слышалось где‑то совсем рядом, а глаза сверкали такой пугающей яростью…

Силы Зла! В голове у Хэнка забрезжила смутная догадка сути происходящего… Правда, имя этого типуса из головы все‑таки вылетело, он лишь помнил, что тот являлся потомком лорда Архитектора из Дома Никсардов, а его врагом в то время был… этот… ну, как его… короче, урод из Дома Велсайтов. Отрываться от зрелища и посылать по лоцману запрос в архив инфосети не хотелось, это и потом успеется, сейчас было интересно просто смотреть…

Хэнк не заметил, как, целиком поглощённый происходящим, оказался на ногах и приблизился к гобелену… Момент слияния сознания с псевдодействительностью произошёл внезапно. Изображение словно ухнуло прямо на него, и Хэнк вдруг ощутил, что все это происходит именно с ним.

…Он торопился и шёл быстро, почти бежал. Усыпанная прелой прошлогодней листвой тропинка извивалась среди треугольных серо‑стальных стволов ладжи. Когда ветви нависали над тропинкой, он нырял под них или просто раздвигал их руками, получая иной раз упругой плетью по спине, но не обращал внимания на такие мелочи. Предчувствие непоправимой беды гнало его вперёд…

Неожиданно деревья расступились и он оказался на просторной светлой поляне. В тот же миг его сердце судорожно сжалось, а ноги вросли в землю. На поляне стоял человек высокого роста, самоуверенно сложив на груди руки. Узкое лицо с недобрыми глазами, губы, искривлённые злобной торжествующей усмешкой, ненавистные цвета – плащ и куртка цвета запёкшейся крови, чёрные брюки, заправленные в высокие красные сапоги…

Сестрёнка Алекса лежала у его ног на траве словно молодое нежное деревце, сломанное ураганом. Светлые волосы рассыпались по обнажённым плечам, светло‑голубое платье порвалось на груди, на руках и ногах виднелись запёкшиеся ссадины. Она лежала без движения, и трудно было понять, жива она или… Заметив, как в такт слабому дыханию едва заметно приподнялась грудь, он облегчённо вздохнул. Жива. Но это уже ничего не меняло…

Когда он поднял лицо, враг шагнул навстречу, небрежно переступив через тело Алексы, словно через кучу тряпья. Он был настолько уверен в собственной неуязвимости, что не замечал очевидного – Никсард пришёл не для того, чтобы просить о снисхождении…

Несмотря на гнев, самоконтроль был полный, и плоть мгновенно подчинилась отработанному мыслеобразу искусства Мобра. Холодное внутреннее пламя вспыхнуло где‑то на уровне солнечного сплетения и потянулось к голове и рукам… Призрачный свет пробился сквозь кожу, заплясал по ней, формируя узоры генерирующейся структуры, окутал пальцы сияющими радужными коконами. Очертания тела неузнаваемо исказились – энергетические струйки потекли вверх и вниз, разрастаясь шипящими плазменными жгутами, от сконцентрировавшейся мощи в воздухе запахло озоном…