Неистребимый. Трилогия

— Ой, да брось ты! — отмахнулся хакер, решив, что если уж прикалываться, то до победного конца. — Где ты тут предательство узрел? Твой… этот, как его… Сагиб! Да он же тебя за человека не держит. Ты у него мальчик на побегушках, даже хуже, ты его и послать-то куда подальше права не имеешь. А случись что, он ведь тебя здесь так и бросит на произвол судьбы и не вспомнит, что-де был такой Умник, который ему служил верой и правдой… ты у него уже сколько лет?

— Шесть.

— Во, служил верой и правдой шесть лет!

— Ты полагаешь, что он… — голос ИскИна дрогнул, — даже не возьмёт меня с собой?

— И не подумает. Ксарру он, может, и побежит спасать, а тебя… Нет, знаешь ли, лучше уж быть независимым.

Хэнк усмехнулся, довольный разыгранным представлением, пошарил по карманам и вяло выругался.

— Что-нибудь ищешь? — предупредительно поинтересовался Умник.

— Подкинь ещё сигарку. Я когда выпью, без курева просто зверею, ещё чего-нибудь разнесу здесь, причём совершенно без злого умысла, и буду сильно, сильно об этом жалеть…

Вскоре он дымил новой сигарой. Сработало и на этот раз. Этого ИскИна, как выяснилось, можно запросто приручить.

— А знаешь, жаль, что ничего такого ты сам не можешь испробовать, — посочувствовал Хэнк несчастному ИскИну. — Иногда весьма неплохо быть человеком.

— Алкоголь и наркотики плохо влияют на функциональность организма, — неуверенно возразил Умник.

— Ну и что? Люди все равно не бывают идеальными. У каждого свои слабости и грешки. Если хочешь знать моё мнение, быть идеальным — значит, отказаться от своей человеческой сущности. Допёр?

Секунду ИскИн молчал, по-видимому, размышляя, а затем ответил:

— Не знаю. Люди слишком большое значение придают тому, что для нас не имеет никакого смысла.

— Это потому, что у тебя нет тела, такого, как у меня, — Хэнк со знанием дела похлопал по тощей груди. — Иначе ты бы и с девочками баловался, и винцо попивал, и сигареты покуривал… и ещё находил бы большое удовольствие в том, как бездарно и паршиво проводишь собственное время… потому что ты был бы свободен, понимаешь? — «Обалдеть, какой бред можно нести даже в лёгком подпитии, — хмыкнул про себя Хэнк. — Ничего, и так сойдёт». — Свободен! Это самое главное. Я, например, свою свободу ни на какую золотую клетку не променяю. Кстати, забавное совпадение — ты шесть лет служишь шелтянину, а я шесть лет назад послал куда подальше своих предков, когда они мне перекрыли кислород, и смылся из дома на вольные хлеба…

— Предков? — недоуменно поинтересовался Умник.

— Ну, родителей, — пояснил Хэнк.

— Они хотели тебя убить?

— Кто? — не понял Хэнк.

— Родители.

— Да нет, с чего ты взял?

— Ты же сам сказал, что они перекрыли тебе кислород.

— А, да это же просто образное выражение. Ну, закрутили гайки, пытались удержать меня в ежовых рукавицах. Фигура речи, не более, — Хэнк покачал головой, затянулся. — Что-то у тебя, парень, с эрудицией хреново. Прошёлся бы по инфосети, накидал бы себе словарный запасец побольше, а?

— Ага. Обязательно. Вольные хлеба — из той же серии?

— Точно. Это означает — обрести независимость.

— Но твоим предкам, наверное, стоило большого труда получить на тебя лицензию?

— Сечёшь… — Хэнк несколько поскучнел. ИскИн невольно коснулся довольно-таки болезненной темы в его жизни. — На нашей драной планетке только аристократам разрешается плодиться без меры. Остальные, понимаешь ли, должны себе это право покупать. Впрочем, своим бы я запретил иметь детей.

— Это почему же? Что, совсем о тебе не заботились?

— Не заботились? — Хэнк театрально расхохотался. — Да они меня заполучили только ради собственного удовольствия и престижа. Ну как же! Ни у кого из их приятелей детей нет, а у них есть. Это же… это же как мебель от Бизгана, или старинный гобелен работы Фасгалиа.

— Да, у Фасгалиа была совершенно неподражаемая манера, — согласился Умник. — Кстати, у шефа есть одна из его работ…

— Да фиг с ним, с этим Фасгалиа! — раздражённо отмахнулся Хэнк. — Я тебе о чем толкую? Предок-то мой, в смысле — папашка, ничего так старик. Без особых заморочек, иной раз и поговорить можно было по-человечески. А мамашке характера не занимать, вот она мной с отцом и вертела… выложила кучу бабок за самые престижные курсы компьютерного обучения для аристократов: история искусства, начиная с древнейших времён Новы-2, архитектура, скульптура, живопись, визография… А я эти уроки терпеть не мог. — Хэнк скорчил умную физиономию и манерно произнёс, копируя своего наставника-ИскИна, услуги которого были оплачены мамашей: — Хэнкадан Сангари Виллюард Младший, не будете ли вы так любезны назвать скульптурные композиции, относящиеся к последнему периоду правления Дома Уришадов, исполненные в стиле упаднической реконструкции?

— Так ты благородного происхождения? — с интересом уточнил ИскИн.

— Да ну! Это мать вбила себе в голову, что состоит в каком-то там дальнем родстве с Домом Токсиликов. Думаю, враньё это все. А если что и было, то давно быльём поросло, и хоть тресни, а не признают нас аристократы своими…

Он затянулся, выпустил в воздух целый ряд колечек.