Нейтралитет черной волчицы (СИ)

— Во-первых не проклятие, а печать. А во-вторых она желала нас уберечь, — гордо произнесла мать. — Богиня Йоланда была прекрасным человеком с большим и добрым сердцем.

— Говоришь так, будто знала ее лично, — небрежно отмахнулась Миура.

— Ты просто убьешь его, вот и все! — вспылила женщина. — Этого ты добиваешься подобным эгоизмом? Прекрати ваше общение, пока не стало слишком поздно. Воспользуйся своим даром, в конце-то концов. Хоть какая-то от него польза будет.

— Ладно! — Айрис вскочила на ноги и хлопнула за собой дверью, убегая прочь из этого дома. Она и сама все прекрасно понимала.

Сегодня Айрис исполнилось восемнадцать. Еще накануне они с Дазаем условились встретиться и прогуляться куда-нибудь. Миура вообще отмечать этот день не хотела, а после разговора с матерью настроение и вовсе пропало. Но она все равно ощущала потребность его увидеть. Тем более что встречались они не особо часто. Всего пару раз в неделю. Айрис была крайне загружена учебой, прилагая все усилия, чтобы не вылететь из университета. Живя в бедности, граничащей с нищетой, потеря бюджетного места поставила бы крест на всей ее дальнейшей жизни. А Дазай целыми днями работал. По части своей профессии Осаму был крайне немногословен, и Миура вскоре оставила бессмысленные попытки его об этом расспрашивать.

Парень встретил ее с большим букетом белых лилий. Айрис безумно любила цветы, но это было впервые, когда она получила подобный подарок. Она в принципе была человеком, не привыкшим к каким-либо подаркам. На это попросту не было денег.

— С днем рождения, Айрис, — весело поздравил Осаму и протянул ей букет.

— Какая красота… — прошептала она, расплываясь в нежной улыбке. — Спасибо тебе.

— Это еще не все, — он положил руку в карман и достал оттуда небольшую бархатную коробочку черного цвета. Там находилась цепочка из белого золота, украшенная красивой подвеской в форме волка. — Почему-то когда увидел ее на витрине, сразу подумал о тебе, — признался он и удивился ее реакции. — Не нравится?

— Конечно, нравится! — Айрис залилась краской, застенчиво рассматривая фигурку. — Просто это очень дорогой подарок.

— Ну… — он улыбнулся. — Я же работаю. И ты тоже мне очень дорога, — слово «очень» он произнес с особенным теплом.

Миура продолжала завороженно любоваться подвеской, покручивая ее в ладони:

— Она прекрасна, — девушка выглядела крайне смущенной. По правде говоря, Айрис не рассчитывала получить ничего подобного. Более того, Миура просила его вообще ни на что не тратиться.

— Повернись, я застегну, — предложил он.

Айрис обернулась к нему спиной и собрала волосы, освобождая доступ. Дазай подошел ближе и осторожным касанием застегнул цепочку, оставляя ее на тонкой изящной шее.

— Спасибо, — еще раз поблагодарила Айрис. — Можно вопрос?

— Конечно, — воздушно протянул он.

— Почему именно волк? — ее глаза сверкнули неподдельным интересом.

— Не знаю, — честно ответил парень. — Такая вот ассоциация.

Это был последний день, когда они виделись. Спустя несколько часов самой романтичной в ее жизни прогулки, Айрис пришлось воспользоваться Амнезией и стереть Дазаю все воспоминания о себе.

***«Вместе с любовью всегда приходит боль. Чем глубже в ней тонешь, тем больнее».

Последние дни давний разговор с матерью все чаще всплывал в воспоминаниях. Может, она была права. Люди не привязываются друг к другу так сильно, как они. Человек никогда не поймет ее чувств, не разделит ее боли. Человек ее бросил. Волк бы не оставил никогда.

Сквозь сон Айрис почувствовала накрывающий ее тело жар и скинула с себя одеяло, устраиваясь поудобней. Несмотря на то, что Миура жутко линяла, Рюноске разрешил спать на кровати, чтобы хоть как-то скрасить ее заключенные в тело зверя дни.

Сознание за это время частично перестроилось, и сны Айрис видела уже волчьи. Например, сейчас, слегка подрагивая в конечностях, Миуре снилось, как она охотится на оленя. И ей это даже нравилось. Докатилась, называется.

— Айрис, слезь с меня, — прошипел Рюноске, пытаясь скинуть с себя обнаженное тело, что крепко вжималось в него, цеплялось по рукам и ногам.

Девушка непонимающе зевнула, но хватку ослабила. После чего хрустнула шеей влево и вправо и подтянулась, вправляя позвонки. Увидев человеческие руки и ноги, Айрис покраснела, смущенно притягивая к себе одеяло, и перевела виноватый взгляд на Акутагаву.

— С возвращением, — сказал Рюноске, поднялся с кровати и прошел к шкафу. Парень достал с полки пижаму и кинул ее на кровать. — Оденься.

— Прости, — виновато произнесла она. — Мы так две недели спали, я не знала, что трансформируюсь во сне.