Нейтрально-враждебный

Дверь не шелохнулась. Но и Стасик не дрогнул. Он наступал на нее, весь переполненный решимостью, и когда до препятствия оставалось метра полтора, резко замахнулся мечом. Решил не сдерживать себя и вложить в удар всю свою злость. Но решить-то решил, да вот только до удара дело так и не дошло.

Какое-то время он стоял с занесенным над головой мечом, затем медленно попятился назад и опустил оружие. Всю решимость как рукой сняло. Ее сменил страх. И преодолеть его Стасик не смог.

Со злостью и обидой глядя на дверь, Стасик проворчал:

— Я не сдамся. Не надейся! Все равно найду способ тебя сломать.

Дверь, разумеется, ничего не ответила, но Стасику показалось, что она имеет наглость не воспринимать его угрозы всерьез.

Жизнь в разрушенной крепости постепенно приобретала рутинный характер. Днем Стасик либо таскал воду на грядки, либо, если ему улыбалась удача в лице осадков, бездельничал, бродя по руинам или упражняясь с мечом. Ночи он проводил в подземелье, воркуя со Светой. Все общение со стариком сводилось к совместным трапезам да дежурным разговорам о погоде и прочей ерунде. И хотя подобную жизнь трудно было счесть пределом мечтаний, Стасик то и дело ловил себя на мысли, что она его вполне устраивает. И действительно, пусть в крепости жилось и скучно, но зато спокойно. Никто не издевался над ним, не подвергал унижениям, не пытался съесть заживо. В сравнении со школьными годами чудесными и его мытарствами в правильном мире, старая крепость казалась той самой тихой гаванью, о которой всегда мечтал Стасик. Если бы еще удалось разрушить заколдованную дверь и выпустить на свободу Свету, тогда бы он смело мог заявить о том, что по-настоящему счастлив.

Без пяти копеек счастливая жизнь продлилась в сумме где-то две недели. Стасик уже успел привыкнуть к ней. Более того, он успел привыкнуть к своему новому странному состоянию, и перестал непрерывно доставать Гамала требованиями скорее приготовить для него лекарство. В конечном счете, отсутствие чувствительности было не такой уж большой трагедией.

День, когда счастливая жизнь Стасика резко прервалась, сменившись сущим кошмаром, начался как обычно. Ничто не предвещало грядущей катастрофы.

Проснувшись и позавтракав, Стасик отправился таскать воду на грядки, а Гамал заперся в своей лаборатории. Так они и занимались каждый своим делом почти до самого вечера.

Время уверенно шло к ужину, когда до слуха Стасика донеслись какие-то чуть слышные крики, звучащие, как показалось, снаружи. Опустив ведро на землю, и взяв в руки меч, Стасик добрался до крепостной стены и осмотрел подступы к руинам.

Две сгорбленные фигурки стояли снаружи. Одна из них размахивала длинными руками, всячески привлекая к себе внимание. Стасик сразу узнал эту парочку, убрал оружие в ножны, перебрался через стену и поспешил к старым знакомым.

В этот раз гоблины явились в гости с пустыми руками. Никакого товара на обмен они не принесли. Но удивление Стасика возросло еще больше, когда он взглянул на Зархада. На гоблине живого места не было. Вся его бледно-зеленая физиономия была расписана многоцветными гематомами, правый глаз заплыл, одно остроконечное ухо распухло, и стало вдвое больше второго. На ногах он держался с видимым трудом, дышал тяжело и непрерывно демонстрировал болезненные гримасы.

— Что случилось? — участливо спросил Стасик, с жалостью глядя на побитого гоблина.

— Не спрашивай нас ни о чем, человек Стас, — горьким голосом произнес Зархад. — Одно тебе поведаю — план провалился с треском.

— Позови старика, — попросил Грыбан. — Видишь, брату гоблину нездоровится.

— Сейчас я за ним сбегаю, — пообещал Стасик.

Гамала он застал в его лаборатории. Старик был с головой погружен в некую загадочную работу. Он что-то смешивал в большом глиняном горшке.

— Там гоблины пришли, — сообщил ему Стасик.

— Мне сейчас не до них! — отрезал алхимик. — Передай, пусть приходят завтра.

— Они не с товаром. Зархад ранен, ему помощь нужна.

Гамал что-то проворчал себе под нос, затем произнес уже громче:

— Ладно. Веди их сюда.

Стасик замялся.

— Они, я думаю, не пойдут в крепость, — заметил он.

— Если не пойдут в крепость, пусть идут в… Ну, ты понял. Я занят, и не могу здесь все бросить.

Стасик поплелся обратно к гоблинам и передал им слова Гамала.

— Старик, верно, шутит! — воскликнул Грыбан. — От этих развалин за версту разит злом. Зархад лучше помучается, но внутрь не войдет.

Но Зархад придерживался иного мнения. В крепость он тоже не рвался, но больно уж крепко ему досталось.

— Ты Грыбан говори, да не заговаривайся, — посоветовал он. — Разве ты предпочтешь, чтобы твой однополчанин страдал? Вот, значит, какова твоя благодарность за всю мою нескончаемую доброту. А ты уже запамятовал о том, как однажды тебя укусила змея? Забыл, кто спас твою подлую шкуру от неминуемой гибели?

— Да помню я, помню, — прогудел Грыбан. — Забудешь тут. Ты же восемь раз на дню об этом вспоминаешь.

— Если бы я не помочился на укус, лежали бы сейчас твои косточки под ракитовым кустом, — продолжил стыдить соратника Зархад.

— А в какое место тебя укусила змея? — осторожно спросил Стасик.